Опасность!

Больше судов не появилось, но я никого и не ожидал – тревожные сообщения успели разойтись во все концы. Но у нас не было причин для огорчения. «Йота» утопила пять судов общим водоизмещением в пятьдесят тысяч тонн и, должно быть, изрядно ощипала лондонские рынки. И Ллойд – бедный старина Ллойд – в какое безумное положение мы тебя поставили! Я воображал передовицы лондонских вечерних газет и воющий Флит-Стрит. Пришёл вечер, и мы увидели забавный результат действий «Йоты»: из Ширнесса, подобно рою разъярённых ос вылетали миноносцы. Они сновали по эстуарию туда и сюда; над морем, в красном закатном небе парили чёрные точки – аэропланы и гидропланы. Они носились как растревоженное вороньё. Миноносцы обшарили всё устье и, наконец, обнаружили нас. Какой-то парень с острым зрением и биноклем заметил перископ с борта эсминца и полным ходом пошёл на субмарину. Не сомневаюсь, что он был бы счастлив протаранить «Йоту» даже ценой собственной гибели, но это вовсе не входило в программу. Я погрузился и пошёл на В-Ю-В, всплывая при случае. В конце концов, мы подошли к берегам Кента, оставив преследователей далеко в стороне; погоня светила прожекторами у восточного горизонта. Мы провели ночь в покое: в тёмное время суток субмарина может не более третьеразрядного миноносца. К тому же, все сильно устали и нуждались в отдыхе. Не только механизмы стальные, но и машины из плоти нуждаются в уходе – не забывайте об этом, капитаны, за приказами смазать и почистить насосы, компрессоры и двигатели!

Я поднял над рубкой радиомачту и без всяких помех связался со Стефаном. Он не смог дойти до места назначения из-за поломки двигателя, но успел всё исправить и теперь лежал у Вентнора. Наутро он предполагал перекрыть подходы к Саутгемптону. На пути вниз по Каналу «Каппа» утопила большое индийское судно. Мы обменялись добрыми пожеланиями. Он, как и я, нуждался в отдыхе. Я встал в четыре утра, поднял всю команду, и мы тщательно подготовили лодку. Субмарина истратила четыре торпеды и несколько осела на корму; я выровнял крен, закачав в переднюю цистерну равное весом количество воды. Мы проверили воздушный компрессор правого борта и мотор одного из перископов: механизмы попали под удар взрывной волны первой торпеды. К рассвету, после упорного труда корабль был в полном порядке.

Я не сомневался, что после первых тревожных сигналов многие суда нашли убежище в портах Франции, выждали до ночи, пересекли море и поднялись по реке. Я мог бы атаковать их, но не хотел идти на риск – работа субмарины в темноте всегда рискованна. Но кто-то мог и ошибиться в расчётах времени; в самом деле, мы встретили опоздавшее судно напротив мыса Варден. День застал его в пути. Я чуть было не упустил добычу. Быстроходный пароход делал по две мили против нашей одной, но мы настигли его на отмели. Я атаковал с поверхности – иначе не хватало скорости, корабль заметил «Йоту» в самый последний момент и рванулся прочь; мы промахнулись первой торпедой, но попали второй. Бог мой, что за удар! Корма поднялась в воздух. Я остался рядом и наблюдал, как они тонут. Судно погрузилось за семь минут, мачты и трубы остались на поверхности, за них цеплялись уцелевшие люди. Это была «Вирджиния», пароходство Бибби, двенадцать тысяч тонн с тем же грузом: продовольствие из восточных портов. Поверхность моря покрылась плавающим зерном. «При таком ходе дела – сказал Ворналь – Джон Булль затянет пояс на одну, а то и на две новые дырки».

И тут же пришла опасность – самая страшная за всё плавание. Я содрогаюсь от мысли, что наш славный поход мог окончиться прямо тогда, ещё в самом начале. Я поднялся на мостик и наблюдал, как «Виргиния» спускает шлюпки; люк был открыт, возле меня стоял Ворналь и вдруг раздался страшный свист и всплеск. Вода взметнулась вверх у самого борта и окатила нас с головы до ног. Мы посмотрели наверх, и вы можете представить наши чувства: прямо над субмариной, на высоте в несколько сотен футов словно ястреб парил аэроплан. Воздушный аппарат был оснащён глушителем и совсем не производил шума; если бы бомба не упала в море, мы никогда не узнали бы, кто потопил нас. Аэроплан описывал круг в надежде сбросить второй снаряд, но мы уже дали полный вперёд, опустили рули и уходили под воду. Я знал, как глубоко можно видеть с воздуха и удерживал угол погружения пока не оставил между «Йотой» и аэропланом добрых пятьдесят футов морской воды. Враг вскоре потерял лодку из виду, и мы спокойно всплыли у Маргита. Над лодкой не было никого и лишь вдалеке, над бухтой Херн, роились какие-то аэропланы.