Опаленные страстью

Затем бросила дымящийся пистолет и сразу схватила другой, взвела курок, прицелилась, но тут подняла глаза и увидела, как корсиканец выставил вперед руку с четырьмя снесенными пулей пальцами. В следующий миг в дверях появился Эмори. Он схватил Киприани за грудки, поднял в воздух и стал трясти так, что голова у того болталась во все стороны, прежде чем Эмори швырнул его на пол. Корсиканец был без сознания. Эмори, весь в крови, сел на него верхом и стал избивать кулаками. Увидев выражение лица Эмори, Аннели испугалась. В его глазах была жажда крови.

- Хватит! Ты убьешь его!

- Он этого заслуживает.

- Но не так. Не так! Это убийство! Чем же в таком случае ты лучше его?

Эмори еще раз ударил корсиканца и в полном изнеможении свалился на него. Он задыхался от ярости, тело его блестело от крови и пота.

И все-таки Эмори остановился. С большим трудом встал на колени, затем поднялся на ноги. Аннели с пистолетом в дрожащей руке стояла рядом. Он перевел взгляд с Аннели на пистолет и осторожно взял его у нее. Затем привлек ее к себе, и сердце его сжалось от страха за эту хрупкую и такую отважную девушку.

- О чем ты думала. Боже мой? - выдохнул он.

- Я не думала, - всхлипнула она. - Я просто не хотела, чтобы он снова резал тебя.

Он застонал и прижался губами к ее волосам. Киприани не подавал никаких признаков жизни. Из того места на руке, где были отстрелены пальцы, на пол медленно капала кровь.

- Надо его связать, - сказал Эмори, хорошо знавший своего врага. Если не найдется веревки, можно использовать шнуры от штор.

Аннели повернула голову.

- Его рука?..

- Да, - пробормотал он, - ты выстрелила не в ту. Другой рукой он лучше работает. - Он поднял пистолет, нажал на спуск и отстрелил корсиканцу почти все пальцы левой руки.

Аннели почувствовала, как к горлу подступила тошнота. Она была близка к обмороку.

- А теперь принеси шнуры и сиденье от стула. Аннели молча повиновалась и стала наблюдать за действиями Эмори, который порвал простыню забинтовал корсиканцу простреленные руки и принялся связывать его шнурами. Корсиканец открыл глаза и стал изрыгать проклятия, но Эмори тут же засунул ему в рот кусок простыни, а на голову натянул парчовую наволочку, снятую с сиденья стула. Эмори связал корсиканца таким образом, что при любом движении тот мог задохнуться, и оттащил в самый темный и холодный угол, прислонив к стене.

Вернувшись к камину, он вытер кровь с груди и лица.

- Ты не ранен? - спросила Аннели. Эмори ощупал свои руки, ноги, ребра.

- Он, наверное, промазал. Надеюсь, ты тоже цела и невредима? - Он посмотрел на Аннели.

- Да, конечно, - ответила она и спросила:

- А откуда он узнал, что ты здесь?

- Франческо Киприани мог выследить в угольном шахте ночью черную кошку. Что уж говорить обо мне? - Эмори сплюнул, качая кончиком языка расшатавшийся от удара зуб.

- Нет, я имею в виду.., откуда он узнал, что ты в Торки? Кто мог ему об этом сказать?

- Везде расклеены объявления о моей поимке, обещано вознаграждение. На улицах только об этом и говорит.

- Еще он сказал о каком-то письме...

Эмори потер висок израненными в кровь пальцами.

- Понятия не имею, что за письмо он имел в виду.

- Должно быть, в нем что-то важное, если он тебя пытал и даже намеревался убить из-за него.

- Наверняка это так, просто я не помню. - Эмори махнул рукой.

- Главное, он сказал, что ты не предатель, а наоборот, английский шпион.

- Мало ли что он сказал. Я сам должен в этом удостовериться. - Проведя рукой по волосам, он взял со стола ключ на золотой цепочке, долго смотрел на него, потом сказал:

- Быть может, это ключ от сейфа на борту "Интрепида" и именно там хранится письмо, но где, черт возьми, "Ишрепид"?

Аннели знобило, так что зубы выбивали дробь. Пережитый только что ужас не прошел даром.

- Он упомянул лорда Уэстфорда. - сказала она, потерев руки. - Мой отец знает его, и я... Ну, его сын, Остин, граф Луттон, - выпалила она после некоторого замешательства, - предлагал мне руку и сердце в прошлом году.

- И?..

- Ясно, что я отказала. Он весьма привлекательный, но... Эмори поднял голову.

- Но?..

- Мне он казался слишком беспечным, - прошептала Аннели.

Эмори в ее тоне послышалась ирония, но он не обмолвился об этом ни словом. Он подобрал пистолеты и стал заряжать.

Аннели невольно сравнила графа Луттона и Эмори Олторпа. Сравнение оказалось не в пользу первого.

Граф Луттон увлекался азартными играми и лошадиными скачками, Эмори же сам черт не брат. Таких, как Эмори Олторп, она никогда не встречала, никто не мог с ним сравниться. Жизнь вынуждала его идти на "насилие, чтобы самому выжить, защитить себя. При этом он способен на настоящую страсть и необычайную нежность. А сколько в нем благородства! Настоящего, не напускного.

Он не считается с мнением окружающих. Справедливость для него превыше всего.

Память постепенно возвращалась к нему, и это делало его сильнее, увереннее, спокойнее. Кто знает, будет ли ему нужна Аннели, когда к нему полностью вернется память? Захочет ли он жить так, как жила Аннели до их встречи? Быть может, он снова отправится странствовать и даже любовь к ней не удержит его?