Опаленные мечты

— Ты возьмешь меня с собой, когда будешь уходить?

В воображении происходит землетрясение, сотрясающее мою метафорическую крепость. Эта мысль не давала мне покоя уже несколько дней. Я хочу взять ее с собой. Мы могли бы убежать куда-нибудь далеко-далеко, туда, где нас никто не найдет. Пока никто не найдет.

Мне придется беспокоиться не только о Крюгере. Как только я убью Рокко Пизано и правда о том, кто его убил, станет известна, мое имя окажется на первом месте в списке убийц «Коза Ностры». Аджелло не остановится, пока не выследит меня. Если я возьму с собой Равенну, она тоже станет мишенью.

Либо она, либо моя месть. Я не могу получить и то, и другое. Выбор, стоящий передо мной, — это обоюдоострый меч. Могу ли я отбросить все, над чем работал последние восемь лет? Единственную цель в этой жизни? Обещания, которые я дал себе и Натали? Смогу ли жить с этим?

Я закрываю глаза и вдыхаю аромат Равенны.

— Я не могу.

Глядя на потолок над своей кроватью, я замечаю крошечные трещинки, которые расходятся от места крепления люстры. Я довольно долго смотрела на этот потолок и впервые заметила повреждения. Алессандро лежит рядом со мной и тоже взирает на потолок.

— Я знаю, что ты планируешь убить моего мужа, до того как уедешь.

Если он и удивлен тем, что я связала все воедино, то никак этого не показывает. Его лицо остается совершенно невозмутимым.

— Да планирую, — отвечает он. — Дон быстро догадается, кто это сделал, и придет задавать тебе вопросы. Расскажи ему все, кроме того, что ты знала, что я собираюсь убить Рокко.

— Ты думаешь, Аджелло придет за тобой?

— Да.

Кончиками пальцев провожу по его щеке.

— Что он сделал? Почему ты хочешь убить Рокко?

Алессандро застывает и несколько минут не произносит ни слова.

— Это произошло в пятницу утром, чуть больше восьми лет назад, — наконец говорит Алессандро. — Я только что вернулся с задания и проехал всего один квартал от своего дома по дороге в штаб-квартиру. Я мог бы сразу вернуться домой и отчитаться позже, но не хотел, чтобы жена увидела на мне всю кровь.

У меня заныло в груди, когда смотрю на его профиль. Его жена?

— Она думала, что работаю охранником, а на самом деле я убивал людей для правительства, — продолжает он. — Странно, что попытка защитить любимого человека может привести к его гибели. Если бы я отправился прямиком домой, она, возможно, осталась бы жива. Это было мое последнее задание, и мы планировали уехать в тот же день.

— Что случилось? — с придыханием спрашиваю я.

— Пьяный водитель, превысив скорость почти в два раза, проехал на красный свет. Он просто оставил ее раненую на улице и скрылся с места происшествия. — Он поворачивает голову и встречается с моими глазами. — Твой муж.

Его голос тихий и угрюмый, но слова взрываются в голове, как будто он их выкрикнул. Рука, лежащая на щеке Алессандро, начинает дрожать. Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но не нахожу слов. Единственное, что могу сделать, — это смотреть на его лицо с жесткими чертами, высеченными в граните.

— Я потратил годы на поиски виновного. Отец Рокко так хорошо все скрыл, что я узнал имя водителя только несколько месяцев назад. — Он убирает прядь волос, упавшую мне на лицо, обнажая шею. — Я намеревался разрушить жизнь Рокко Пизано по кусочкам, а в качестве последнего шага перед тем, как покончить с ним полностью, хотел заставить его смотреть, как убиваю его жену.

Алессандро не сводит с меня глаз, перемещая руку к моей шее и проводя кончиком пальца чуть ниже уха.

— Око за око, — шепчет он, медленно двигая пальцем по моему горлу до другого уха. — Его жена за мою.

Никогда не думала, что тишина может физически угнетать, но когда он смотрит в мои глаза, я чувствую, как она давит на меня со всех сторон. Звуки отсутствуют настолько, что кажется, будто кто-то выключил звук в фильме.

Алессандро перестает касаться моей шеи. Он целует подушечку пальца, прижимает его к моему горлу, к тому месту, где собирался ее перерезать.

Встает с кровати и надевает трусы, открывая мне вид на свою голую спину в татуировках. Зрелище жуткое: куча обугленных черепов, охваченных пламенем, а на вершине кучи — человек, висящий на веревке, голова его склонилась, оранжевое пламя лижет его ноги. Над изображением, поперек лопаток, начертано латинским шрифтом: «Oculum Pro Oculo».

Око за око.

Я моргаю, пытаясь остановить слезы, но они все равно текут. Сколько раз, видя меня, он вспоминал о том, чего лишил его мой муж? Столько боли и обиды.

Не могу поверить, что я попросила его взять меня с собой. Где-то в глубине души знала его ответ еще до того, как он его озвучил, но все равно надеялась, что скажет «да». Я бы с радостью отправилась за ним куда угодно. Я так сильно люблю его, что неважно, любит ли он меня в ответ. Единственное, на что надеялась, что в конце концов он полюбит меня.

Теперь, после того, что он мне только что рассказал, понимаю, что эта надежда тщетна. Как он мог полюбить кого-то, кто олицетворяет собой столь сильное отчаяние?