Опаленные мечты

Десять лет я выполнял самые опасные секретные задания. В меня стреляли столько раз, что сбился со счета. Дважды меня держали в плену и пытали. В последний раз мне удалось сбежать самому, и едва добрался весь окровавленный на базу. И, кроме того, меня пару раз чуть не разнесло на куски от гранаты. Потом годы работы в «Коза Ностра». Я бы тоже не назвал это безопасной работой. Число убитых мною людей на сегодняшний день исчисляется трехзначным числом. Более пятнадцати лет насилия и смерти, и я ни разу не бежал с поля боя.

До сих пор.

И убегаю не от более грозного противника, а от женщины с изумрудными глазами. Чья хрустальная глубина затягивает меня в омут, и у меня нет сил сопротивляться захвату.

— Пошли, — говорю я и иду к своему внедорожнику, стоящему на другом конце парковки, крепко держа Равенну за мизинец.

Она шагает рядом со мной, и ветер развевает ее шелковистые черные пряди в воздухе.

Глава 17

— Ты не стараешься вывернуться, — говорю я и ослабляю хватку на волосах Равенны. Быстро взглянув на наручные часы, понимаю, что у нас еще остается немного времени до того, как через час приедет домашний персонал. — Еще раз.

Мы уже двадцать минут отрабатываем приемы защиты от нападения со спины. Каждый раз, когда хватаю ее за волосы, хотя делаю это осторожно и знаю, что не причиняю ей вреда, меня это убивает. Это одно из самых распространенных нападений на женщину, и очень важно, чтобы Равенна научилась защищаться от него. Рокко больше никогда не причинит ей вреда, но в любом случае ей полезно пройти эту подготовку. В мире полно мудаков.

При одной этой мысли во мне разгорается убийственная ярость. Ей не нужно ни от кого и никогда защищаться.

— Алессандро?

Я погружаю пальцы в ее волосы, но вместо того, чтобы намотать на кулак, пропускаю их сквозь шелковистые пряди. Равенна. Ей подходит это имя.

Она оборачивается, и пряди выскальзывают из моей хватки, причиняя почти физическую боль в груди от потери столь малой близости. Что делать, когда Рокко умрет, а мне придет время уходить? Я провожу по линии ее подбородка. Что, если кто-то снова посмеет причинить ей боль, а меня не будет рядом?

— Я скоро уеду, — сообщаю я.

Равенна вдыхает, но ничего не говорит, встречаясь взглядом с моими глазами.

— Ты не должна волноваться, — продолжаю я. — Даже когда меня не окажется рядом, ты будешь в безопасности. Всегда. Я позабочусь об этом.

— Интересно. А всех, кого ты ненавидишь, тоже оберегаешь?

— Нет. — Я скрежещу зубами. — Только тебя.

Я слежу за водоворотом эмоций в глазах Алессандро. Я слишком зациклилась на его жестоких словах и поведении, полагая, что ему на меня наплевать. А стоило бы больше внимания уделять его глазам. Легко лгать словами и поступками, но глаза всегда говорят правду. И сейчас в его глазах нет ненависти. Ее не видно уже давно. Среди гнева и разочарования затаилась другая эмоция. Это отчаяние. Не знаю, что творится в его непробиваемой голове и каковы причины его лжи.

— Это ради меня или ради тебя? — спрашиваю я.

— Что? — Он скользит большим пальцем к уголку моего рта, проводя по форме губ.

— Ложь, Алессандро. Она для меня или для тебя?

Он замирает и весь напрягается от моих слов.

— Для меня, — угрюмо отвечает Алессандро.

Я хочу оставить его наедине с его ложью, но не могу заставить себя отвернуться. Не пройдет и недели, как он убьет моего мужа. Может, я и пропустила учебу в колледже, но далеко не дура. Разговор, который он вел с байкером, сказал мне достаточно, чтобы сложить два и два.

Я должна радоваться тому, что скоро Рокко будет мертв, потому что наконец стану свободной. Но вместо радости от этого многообещающего будущего я чувствую лишь ужас. Если Рокко не станет, то и Алессандро тоже.

— Знаешь что? — Я подхожу ближе, прижимаюсь к нему. Доказательство его безразличия давит мне на живот. — И ты, и твоя ложь могут идти к черту.

Я поворачиваюсь, намереваясь уйти от него так же, как он ушел от меня, когда он обхватывает меня за талию, притягивая к себе.

— Я уже в аду, Рави. — Проникает свободной рукой за пояс моих штанов и ласкает пальцами между моих ног. — И причем очень давно.

У меня вырывается стон, и я хватаюсь за его предплечье, когда пальцем он скользит по моим складочкам, дразня, проникая глубже с каждым движением. Перемещая большой палец к клитору, он слегка надавливает на него.

— Мое падение началось в тот момент, когда я увидел тебя. — Еще одно поглаживание по моей плоти, а затем он отрывает меня от пола и несет через всю комнату. — И с каждым взглядом, с каждым нежным прикосновением я все больше погружался по спирали в бездну.

Он останавливается перед мягким креслом рядом с книжным стеллажом, опускает мои ноги на мягкую обивку, а его палец остается глубоко внутри меня. Его дыхание обдувает мои волосы и щекочет затылок, когда он вдыхает мой запах. Другой рукой он снимает с меня штаны вместе с трусиками.

Я хнычу, когда он вынимает палец, но стону, чувствуя его огромный член у попки. Трясущимися руками хватаюсь за книжную полку передо мной, упираясь в нее для надежности.