Опаленные

Подхватив свое оружие… «винтовку», я вылезаю из окопа, бросаясь в сторону врага, но меня настигает пуля. Это очень обидно – поймать пулю почти у самых окопов. Боль прорезает меня так, что я теряю сознание.

Открыв глаза, вижу молоденькую совсем девчонку… «санинструктор»… полностью сосредоточившись на своем деле, перебинтовывает и готовится тащить меня в санбат, явно на себе. Хочу ее остановить, тяжело ведь.

– Куда тебе, я же тяжелый! – хриплю я сорванным горлом, пытаясь отползти, но боль опять усиливается, и свет будто выключают.

– Не умирай, родной мой, хороший, – она меня тащит. Под огнем тащит! Вокруг свистят пули, а она волочит меня по снегу, временами вставая в полный рост. И такие у нее Викины интонации, что я теряю дар речи. – Еще чуть-чуть осталось, тебе помогут, вот увидишь, пойдешь снова бить этих фрицев, – в ее голосе слышны слезы. Сестричка наша, спасительница таких, как я. – Не умирать, я сказала!

Интонации, голос, движения… Я чувствую – это Вика! Звездочка опять спасает меня, как в том лагере…

Открываю глаза, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Чтобы хоть как-то успокоиться, подвожу итоги вчерашнего дня. Холодное оружие сделать можно, при этом, насколько я увидел, никому не интересно, что именно я делаю. Наверное, можно и ППС, ничего сложного в нем нет, но вот патроны на коленке я не сделаю – значит, нужно другое оружие. В химлаборатории есть все для КС10, со взрывчаткой похуже, но на коленке что-то сделать можно. Ну, не совсем КС, конечно, но нечто очень близкое. Нам тут совсем мощного не надо, если считать, что мы на космическом корабле.

Первоначальные мысли «освободить всех» умерли, не оформившись. Это технически невозможно, учитывая, как воспитывают самок. Значит, вывод единственный: надо выбраться самим и привести помощь наших. Если они есть. А если мы на космическом корабле? А если мы на космическом корабле, то просто возьмем его под контроль, будем менять отношение к самцам и самкам. Ну, при условии того, что выживем, потому что уничтожить нас при таком раскладе – самый логичный выход.

Вопрос оружия решен, нужно теперь его только создать. Еще нужен план, а также подумать о точках входа и выхода… Как там было, во сне-то… Главное – ничто не должно угрожать Вике, моей Звездочке.

– Доброе утро, родная, – сам не знаю, как это слово вырвалось из меня, но Вика…

Она порывисто обнимает меня, заваливая на себя, и начинает целовать мое лицо. Вика целует меня так, как будто что-то случилось. Как будто это она была там, в моем сне. Постепенно я начинаю отвечать, оглаживая ее тело, и будто какой-то волной захлестывает нас обоих. Я уже и не понимаю, что мы делаем, только в какой-то момент останавливаюсь. Проникать в нее пока нельзя: во-первых, ей может быть больно, во-вторых, беременность сейчас – это очень не вовремя. Но и оставлять ее так неправильно.

– Звезды… Живой… – шепчет моя Вика.

Ее щеки раскраснелись, глаза лихорадочно блестят; я целую эти бесконечно милые губы, и мы гладим друг друга. Как описать наше состояние? Я не знаю. По коже проходят теплые волны; мое пещеристое тело сильно напряжено, но я не хочу останавливать наши поцелуи, они такие сладкие…

Девушка вдруг выгибается, тихо застонав. Она прижимает меня к себе со всей своей силой, я же чувствую. И от этого движения, от ее скольжения по мне, я словно взрываюсь, заливая все вокруг собой. Сам мир вокруг взрывается, исчезая. Остается только она. Моя Вика.

– Надо прийти в себя… – шепчет она так, будто не может говорить.

– Пойдем в душ? – предлагаю я, на что она медленно кивает.

Дышится тяжело, как после долгого бега. Я сползаю с кровати и подсмотренным в одном из снов жестом беру ее на руки, что Вике явно нравится – она прижмуривает глаза, наблюдая за мной из-под ресниц. Звезды, какая же она красивая! Просто волшебная!

Смыть остатки меня с наших тел, а потом начнется новый день, поэтому надо взять себя в руки. Что же все-таки нашло на нас обоих? Что это было? Надо посмотреть в учебнике или… спросить во сне?