Опаленные

Откуда я это знаю, почему умею, – нет ответа. Но я знаю – в лоб коробки, называемые «танки», не пробить, а пробить надо. За нашей спиной – не успевший эвакуироваться госпиталь, школы, детские сады, да и просто люди – женщины и мужчины. Я не имею права пропустить «танки», не могу позволить этим черным убивать людей. И две установки встают на прямую наводку, чтобы остановить врага «любой ценой». Я понимаю, что это за цена, да и мои бойцы понимают: мы останемся здесь навсегда.

Здесь я учусь не столько командовать, я учусь стоять «любой ценой», не пускать врага «любой ценой», защитить родное «любой ценой». Возможно, мне помогают знания, почерпнутые в других снах, но не иначе как чудом мы смогли. Хоть ненадолго, но два наших орудия притормозили железный вал. И, умирая, я понял: все не зря. Пусть даже мы погибли, но – не зря.

Я открываю глаза, уже не вскидываясь. Ощущаю какую-то внутреннюю уверенность – я справился, значит, я могу. А еще я знаю, что за Вику готов просто разорвать, а не только умереть за нее. Что-то меняют во мне эти сны… И, главное, вокруг меня люди, настоящие люди, вот что важно. Оглядываясь вокруг, я начинаю понимать, что на нашем корабле нет людей. Все же почему эти сны снятся именно мне?

Вика тоже меняется. Сейчас она спит, подергивает руками во сне, как будто что-то делает. Но и утром она уже была другой – спокойной, безэмоциональной, что позволяет сделать простой вывод. Но почему? Что такого произошло? Именно на этот вопрос у меня ответа нет. Не понимаю…

Завтра будет обычный день, нужно проявлять осторожность и помнить о Вике. Она называется «девушка». Это слово возникло у меня в памяти, когда я командовал во сне. Сегодня же у нас еще есть время. Время побыть вдвоем в спокойной обстановке. В личных помещениях относительно безопасно – бдит только Дионис. Что снится Вике, интересно?

Пока она спит, я делаю разминку – прямо так, не одеваясь, чтобы камеры сосредоточились на мне. Есть у меня странное ощущение наблюдающего взгляда, как в лагере. Так и хочется показать номер, которого у меня на руке, конечно же, нет. Но чувство, тем не менее странное. Впрочем, мне не привыкать.

Только вот есть еще одна проблема. Я слишком быстро меняюсь, гораздо быстрее, чем можно было бы объяснить, или же у меня просто недостаточно знаний, что вполне, кстати, возможно, – все-таки я отнюдь не гений. С другой стороны, Дионис на это изменение никак не реагирует, значит, или не фиксирует, или для него оно несущественно.

Укладываюсь рядом со своей Звездочкой. Она начала просыпаться, а мне вдруг захотелось сделать ей приятное, поэтому я начинаю ее гладить так, как в книге написано. В прошлый раз же хорошо получилось? Вика приоткрывает губы, правда, что это значит, я не знаю. Ей нравится или нет?

Решаю не прекращать, тем более что в учебнике указано, что прекращение этого действия на середине плохо сказывается на здоровье… самки. Неприятно мне называть ее самкой, есть же хорошее слово – «девушка», вот его и надо использовать, но привычка нет-нет, а дает о себе знать.

Вика начинает дышать глубже, но ничего не делает, не останавливает меня, значит, все хорошо. По крайней мере, так говорит учебник, сам-то я не знаю, конечно. Дальше нужно проверить, выделилась ли влага, и если да, то можно переходить к проникновению, когда речь идет о спаривании, или же продолжать чуть выше, если нет. Я не хочу принуждать Вику к спариванию, а стараюсь только, чтобы ей было хорошо, как вчера.

Внезапно девушка зажимает ногами мою руку и несколько раз содрогается, не позволяя мне продолжить. Послушно замираю, глядя на нее; что делать дальше, я просто не знаю, а она держит мою руку, не позволяет убрать. Наконец ее глаза раскрываются. Они очень красивые, даже слова трудно подобрать, чтобы рассказать об этом. Наверное, рано или поздно научусь.

Вика выпускает меня, обнимает, а затем пытается соскользнуть вниз. Но я предпочитаю, чтобы она не делала что-либо против своего желания, поэтому останавливаю ее.

– Я просто хочу сделать тебе приятно, – объясняю ей. – Мне не надо ничего по необходимости или взамен.

– Какой же ты глупый, хоть и мужчина, – отвечает мне Вика, а потом…