ООН в Азии и Африке (воспоминания российских офицеров-миротворцев)

А со мной там служили мои бывшие ученики-курсанты, ушлые ребята — особенно Виталий Греков, замечательный парень, очень умненький, язык знал превосходно — английский, а потом уже, будучи в Анголе, самостоятельно выучил португальский. Ещё там была команда переводчиков, у которых был вьетнамский — английский, в то время в ВИИЯ ещё вьетнамский преподавали. Чем вся эта команда отличалась — они самым замечательным образом наловчились писать эти ооновские бумаги! Ведь там, чтобы получить на что-то обоснование, надо было составить красивую бумагу. Написать так, чтобы все «заплакали навзрыд» и сказали бы: да-да, конечно, именно это вам и нужно (смеется)! Они научились писать такие бумаги: открывали словари, брали второе-третье значение слов, использовали устойчивые английские выражения, чтобы получилось ещё ярче, и бумаги выходили просто обалденные!

Когда я узнал про эти доллар двадцать восемь центов, то пришёл к ним, сказал: Виталя, нужно бумагу составить. И Виталя забацал такую бумагу, что я сам чуть не прослезился (смеется)! Я пошел с этой бумагой в офис СМРО (Chief Military Personnel Office) — это был, по-нашему, отдел кадров, там сидел замбиец-капитан, мой приятель. Говорю ему: Сака, надо подписать, — а он как раз отвечал за все эти вопросы. Он открыл документы, посмотрел… А ещё надо добавить, что у нас было немного непонятное положение: то ли мы контингент, то ли штабные офицеры, мы были чем-то средним. И вот, думал он, думал, долго просматривал все эти бумаги и, наконец, сказал: и действительно, что же вы раньше-то не обращались, вот же здесь написано, что вам эти деньги положены! И подписал. Я понёс нашу бумагу к Марине, она её вовремя подсунула на подпись своему шефу — начальнику финансовой службы. Так мы стали получать ещё эти «рубль двадцать восемь» в сутки — мелочь, а приятно, тридцать с лишним долларов в месяц набегало.

Выплачивались деньги лично в руки, или счета какие-то вам открывали?

Выплачивали нам зарплату на руки. Это тоже были интересный момент. Регулярно человек ездил в российское посольство, куда приходили наши деньги в долларах — уже не помню, кто, по-моему, даже наш финансист, — и выдавал нам зарплату, которую платила Россия. А ооновские деньги — то есть, суточные, и эти «рубль двадцать восемь», — мы получали в кассе уже на самой Вилле Эшпа, ходили туда с нашим финансистом, стояли там в очереди.

Конечно, то, что все деньги выдавались на руки, порой приводило к не очень приятным моментам. Потому что кто-то терял деньги, у кого-то воровали деньги. У меня, слава Богу, за все время ни разу не украли, ни разу я ничего не потерял. Была с этим и ещё одна беда — некоторые, «дорвавшиеся», начинали пить как не в себя, а потом задавались вопросом «куда же это я столько денег потратил?»

Некоторые товарищи каким-то образом умудрялись переводить эти деньги на какие-то счета в банках. Там была такая военно-страховая компания, к нам вместе с комиссиями приезжали их агенты. Раз в полгода или раз в три месяца, точно уже не помню, приезжали эти комиссии — из Генштаба, из штаба армейской авиации. Например, приезжал генерал Павлов — Герой Советского Союза за Афганистан, командующий вертолётной авиацией, он возглавлял всю делегацию. А с ними также представители этой страховой компании, которые предлагали нам оставлять себе небольшие суммы на мелкие расходы, а остальные деньги класть на счета в этой компании. У меня таких вопросов не возникало, я деньги хранил у себя и потом спокойно вывез их в Россию.

Как протекало общение с принимающей ангольской стороной? Какие были контакты с ангольской армией, с гражданским населением, может, с представителями правительства?