Оно

Они скинули Адриана Меллона с моста в воду. Хагарти услышал всплеск.

– Давайте сматываться отсюда, – сказал Стив Дубей. Он и Вебби пятились к машине.

Крис Унвин подошел к перилам и посмотрел вниз. Сначала он увидел Хагарти, ползущего по заросшей сорняками, заваленной отбросами насыпи к воде. Затем он увидел клоуна. Одной рукой клоун вытаскивал Адриана; в другой руке были шары. С Адриана стекала вода, он задыхался, стонал. Клоун вращал его голову и во весь рот улыбался Крису. Крис сказал, что он видел его сверкающие серебром глаза и его оскаленные зубы – большие, огромные зубы, сказал он.

– Как у льва в цирке, – сказал он. – Я имею в виду, что они такие же большие.

Затем, сказал он, он увидел, как клоун закидывает руку Адриана ему на голову.

– Что потом, Крис? – спросил Бутильер. Слушать такое ему надоело. Сказки наскучили ему с восьми лет.

– Да-да, – сказал Крис. – Это было, когда Стив схватил меня и пихнул в машину. Но... Я думаю, он укусил его подмышкой. Крис снова посмотрел на полицейских, но теперь неуверенно. – Я так думаю, он это сделал. Укусил его подмышкой. Как будто хотел съесть его. Как будто хотел съесть его сердце.

15

– Нет, – сказал Хагарти, когда ему представили версию Криса Унвина в форме вопросов. Клоун не вытаскивал и не тащил Эйда, во всяком случае, он этого не видел. До определенного момента клоун, по-видимому, был сторонним наблюдателем.

Клоун, как сказал Хагарти, стоял на дальнем берегу обхватив руками мокрое тело Эйда. Правая несогнутая рука Меллона, торчала из-за головы клоуна, а глаза клоуна вперились в правую подмышку Эйда, но он не кусал его, он улыбался. Хагарти увидел, что он смотрит из-под руки Эйда и улыбается.

Руки клоуна сжались, и Хагарти услышал, как затрещали ребра.

Эйд пронзительно закричал.

– Плыви с нами, Дон, – произнес гримасничающий красный рот и рука в белой перчатке указала под мост.

Шары полетели под мостом – не десяток и не десять десятков, а тысячи – красные, и синие, и зеленые, и желтые, и на каждом было написано: Я ЛЮБЛЮ ДЕРРИ!

16

– Да, действительно тысячи шаров, – сказал Ривз и еще раз подмигнул Гарольду Гарднеру.

– Я знаю звук его голоса, – снова и снова повторял Хагарти тем же мрачным голосом.

– Ты видел эти шары, – сказал Гарднер.

Дон Хагарти медленно поднес руки к лицу.

– Я видел их так же ясно, как вижу свои собственные пальцы. Тысячи шаров. Ничего нельзя было разглядеть под мостом – так много их было. Они касались друг друга и расходились в стороны. И еще был звук, какой-то звук. Чудной, жалостливый. Это они терлись друг о друга. И бечевки. Свисал целый лес белых бечевок. Будто белые нити паутины. Клоун забрал Эйда туда. Я видел, как мелькает его костюм через эти бечевки. Эйд издавал ужасные удушливые звуки. Я устремился туда, за ним.., и клоун обернулся. Я увидел его глаза, и тут же понял, кто он такой.

– Кто же это был. Дон? – спросил мягко Гарольд Гарднер.

– Это был Дерри, – сказал Дон Хагарти. – Этот город.

– И что вы тогда сделали? – спросил Ривз.

– Я побежал, черт вас дери, – сказал Хагарти и залился слезами.

17

Гарольд Гарднер сохранял спокойствие до 13-го ноября – до того дня, когда Джон Гартон и Стивен Дубей должны были предстать перед судом в окружном суде Дерри 39 убийство Адриана Меллона. Накануне суда он пошел к Тому Бутильеру. Он хотел поговорить с ним о клоуне. Бутильер не хотел этого, но, увидев, что Гарднер может сделать какую-нибудь глупость, согласился.

– Не было никакого клоуна, Гарольд. Единственные клоуны той ночью – те три мальчишки. Ты знаешь это не хуже меня.

– У нас есть два свидетеля...

– Это чушь. Унвин решил настроиться на Однорукого – их песня: «Мы не убивали несчастного лидера, это сделал Однорукий» – как только понял, что дело на этот раз пахнет керосином. Хагарти – истеричка. Он стоял рядом и наблюдал, как трое мальчишек убивают его лучшего друга. Я бы не удивился, если бы он увидел летающие тарелки.

Но Бутильер знал другое. Гарднер мог прочесть это в его глазах, и увертывание, виляние помощника прокурора федерального судебного округа раздражали его.

– Мы говорим с тобой сейчас о беспристрастных свидетелях, – сказал он. – Не засирай мне мозги.

– О, ты хочешь говорить об этой чепухе? Выходит, ты веришь, что под мостом был клоун-вампир? Все это бред собачий.

– Нет, не так, но...

– Или о том, что Хагарти увидел там биллионы баллонов и на каждом было написано в точности то же самое, что на шляпе его любовника? Это тоже бред собачий.

– Нет, но...

– Тогда зачем ты меня этим беспокоишь?

– Прекрати подвергать меня перекрестному допросу! -взревел Гарднер.

Оба они говорили одно и то же, хотя ни один из них не знал, что говорил другой.

Бутильер сидел за столом, играя карандашом. Теперь он положил карандаш, встал и подошел к Гарольду Гарднеру. Бутильер был на пять дюймов ниже, но Гарднер попятился, видя гнев полицейского.

– Ты хочешь, чтобы мы проиграли это дело? А, Гарольд?

– Нет. Конечно...

– Ты хочешь, чтобы эти праздношатающиеся хлюсты ходили на свободе?

– Нет!