Оно

— Бен пригласил ее поехать к нему в Небраску, и она согласилась, пока на какое-то время. Ты знаешь о ее подруге в Чикаго?

Я кивнул. Беверли рассказала Бену, а Бен вчера мне. Если я все правильно излагаю (ничего не преуменьшая), тогда получается, что последнее описание ее удивительного, замечательного мужа Тома, в гораздо большей степени соответствовало действительности, чем первое. Четыре года или около того удивительный, замечательный Том держал Беверли в эмоциональных, психологических, а зачастую и физических тисках. Удивительный, замечательный Том попал сюда, выбив информацию о местонахождении Бев из ее единственной близкой подруги.

— Она сказала мне, что через пару недель вернется в Чикаго и подаст в полицию заявление о его исчезновении. В смысле, Тома.

— Умно, — кивнул я. — Внизу его никто никогда не найдет. — «И Эдди тоже», подумал я, но не сказал.

— Не найдет, — согласился Билл. — А когда она вернется в Чикаго, готов спорить, Бен составит ей компанию. И знаешь, что еще? Совсем уж бредовое?

— Что?

— Думаю, она действительно не помнит, что произошло с Томом.

Я просто смотрел на него.

— Она забыла или забывает. И я уже не могу вспомнить, как выглядела дверца. Д-дверца в логово Оно. Пытаюсь вспомнить… и происходит что-то совсем странное: перед мысленным взором возникают козлики, идущие по мосту. Из сказки «Три козлика». Тоже бред, правда?

— В конце концов, они смогут проследить путь Тома до Дерри, — заметил я. — Он оставил бумажный след шириной в милю. Аренда автомобиля, билеты на самолет.

— Я в этом не уверен. — Билл закурил. — Я думаю, билет на самолет он оплатил наличными и назвался вымышленным именем. А машину, на которой добрался сюда, купил по дешевке или украл.

— Почему?

— Да ладно, — отмахнулся Билл. — Ты думаешь, он приехал сюда только для того, чтобы отшлепать ее?

Мы долго смотрели друг на друга. Потом он встал:

— Послушай, Майк…

— Времени нет, должен сматываться, — кивнул я. — Это я понимаю.

Он рассмеялся, смеялся долго, а потом стал серьезным.

— Спасибо, что пустил нас в свой дом, Майки.

— Я не собираюсь заверять тебя, что будет какая-то разница. Насколько мне известно, никакого терапевтического воздействия мой дом ни на кого не оказывает.

— Что ж… еще увидимся. — А потом он удивил меня. Удивил и растрогал. Поцеловал в щеку. — Благослови тебя Господь, Майк. До скорого.

— Все, возможно, образуется, Билл, — сказал я ему. — Не теряй надежду. Все может измениться к лучшему.

Он улыбнулся и кивнул, но, думаю, у нас обоих из головы не выходило одно слово: кататония.

5 июня 1985 г.

Бен и Беверли зашли сегодня попрощаться. Они не улетают — Бен арендовал большой «кадиллак» в агентстве «Хертц», на котором они и отправятся в Небраску без всякой спешки. Когда они смотрят друг на друга, в их глазах появляется что-то эдакое, и я готов поставить на кон мою пенсию — если они еще не спелись, это произойдет прежде, чем они доберутся до Небраски.

Беверли обняла меня, велела побыстрее поправляться и расплакалась.

Бен тоже обнял меня, в третий или четвертый раз спросил, напишу ли я ему. Я ответил, что обязательно напишу, и точно буду ему писать… какое-то время. Потому что на этот раз я от них ничем не отличаюсь.

Тоже начинаю все забывать.

Как и говорил Билл, пока это мелочи, детали. Но есть ощущение, что процесс будет расширяться. И, возможно, через месяц или через год только этот блокнот будет напоминать мне о том, что произошло здесь, в Дерри. Полагаю, и сами слова могут начать выцветать, и со временем страницы станут такими же чистыми, как и при покупке этого блокнота в отделе канцелярских принадлежностей в Универмаге Фриза. Это ужасная мысль, и днем она представляется мне абсолютно паранойяльной… но, вы понимаете, при ночных бдениях становится более чем логичной.

Это забывание… такое предположение вызывает панику, но в некотором смысле сулит и робкое облегчение, убеждает меня, как ничто другое, что на этот раз они действительно убили Оно; и никому не нужно стоять на страже в ожидании начала нового цикла. Слепая паника, робкое облегчение. Облегчение я могу только приветствовать, робкое или любое другое.

Билл позвонил, чтобы сказать, что они с Одрой въехали в мой дом. Перемен в ее состоянии нет.

«Я всегда буду помнить тебя», — так сказала мне Беверли перед тем, как они с Беном ушли.

Думаю, в ее глазах я увидел другое.

6 июня 1985 г.