One Two Three Four. «Битлз» в ритме времени

Эпстайн повел битлов на выход. Джон сыпал оскорблениями. На прощание леди Ормсби-Гор сказала:

— Спасибо большое, что пришли. Жаль, что так все обернулось. Понимаю, вам это было не в радость.

Ринго обернулся к сэру Дэвиду и спросил:

— А ты кто такой?

В машине по пути назад в отель Эпстайн заверил «Битлз», что больше никогда не заставит их ходить на официальные приемы.

Чиновники министерства иностранных дел публично отрицали, что подобное рукоприкладство имело место, повторяя заверения сэра Дэвида, мол, «утверждения, якобы с ними дурно обошлись, не соответствуют истине». В Лондоне Джоан Квеннел, член парламента от Консервативной партии, написала министру иностранных дел Рэбу Батлеру, спросив, правда ли, что «молодые английские исполнители, известные как «Битлз», подверглись жестокому обращению со стороны британских чиновников». Мистер Батлер ответил, дескать, напротив, менеджер «Битлз» прислал леди Ормсби-Гор письмо с благодарностями «за чудесно проведенный вечер».

52

Загадка разрешилась спустя сорок лет, когда Беверли Марковиц, пятидесятивосьмилетняя жительница Канады, дала интервью газете «Ошава таймс».

В 1964 году Беверли жила с родителями в городе Силвер-Спринг, штат Мэриленд, и встречалась с местным диск-жокеем. Она пару раз слышала «I Want to Hold Your Hand» по радио, но не особо прониклась: «Подумаешь, очередная рок-н-ролльная группа с клевыми стрижками. С виду очень симпатичные».

Бойфренд Беверли раздобыл билеты на первый американский концерт «Битлз» в «Вашингтон Колизее», и она согласилась пойти. «Он мне все уши прожужжал, мол, «Битлз» скоро прославятся». После концерта он сказал Беверли, что битлы идут в британское посольство на вечеринку, и предложил забуриться туда же, без приглашения. Беверли отнеслась к предложению без энтузиазма. «Мы стояли на парковке. Поздно, холодно, снег идет, темно и все такое… Мне надо было домой, а то отец прибил бы». Однако бойфренд отказа не принял, да и одеты они были подходяще. «Я была с красивой прической, в нарядном платье и на каблуках, а мой спутник — в костюме». В конце концов Беверли уступила.

Проникнуть в посольство оказалось не так уж и трудно. «На улицу вышел подвыпивший седовласый тип, а когда он направился внутрь, мы шмыгнули следом.

Прошли мимо прессы, за бархатные канаты ограждения и оказались на вечеринке». Однако «Битлз» торчали наверху, в огороженной зоне. Час был поздний, Беверли просила парня отвезти ее домой, но «он сказал, что никуда они не уйдут, пока битлы не спустятся».

Наконец битлы спустились. Беверли подошла и попросила автографы. «Они все были милые, кроме Джона. Этот вообще никому ничего не подписывал. Я все спрашивала его: «Ты чего такой?» Заносчивый, прямо сил нет».

Парень по-прежнему отказывался ехать домой, сколько бы Беверли ни говорила, что отец придет в ярость. «Я все повторяла: ну пойдем, пойдем, пойдем, — а мой парень все никак не хотел уезжать. Повод уйти придумать не получалось, и я решила: пусть нас вышвырнут».

Ей показалось, что верный способ нарваться на это — срезать у кого-нибудь из битлов прядь волос с головы. Она выбрала Ринго: «Он самый невысокий, а я на каблуках, так что к нему подобраться было проще всего… Я достала из сумочки маленькие ножницы и такая чик-чик-чик у него прядку сбоку. А он сперва и не почувствовал».

Потом Ринго обернулся и схватил ее за плечо. Как Беверли и планировала, ее немедленно вышвырнули из посольства, и она вернулась домой с локоном одного из битлов.

Потом она вклеила волосы Ринго в альбом с автографами, где прядка и хранится по сей день вместе с автографом битла.

Для некоторых процесс добычи волос Ринго оказался не так уж и сложен. В Англии тринадцатилетняя поклонница Кэти Риггинс и ее подруга написали письма матерям Ринго и Джорджа с просьбой прислать им что-нибудь из вещей, принадлежащих их сыновьям. Примерно год спустя Кэти получила прядь волос Ринго вместе с письмом от Фреды Келли, секретаря Северного фан-клуба «Битлз», в котором сообщалось, что миссис Старр просила передать ей это. Подруга Кэти получила идентичный конверт со старой зубной щеткой Джорджа Харрисона.

53

В 1964 году мне было семь лет. На Рождество родители подарили мне и моим братьям битловские парики. В то время фабрика в Бетнал-Грин производила 30000 париков в неделю, а в магазинах они продавались по 30 шиллингов за штуку. Но то были качественные парики из пряжи, а наши стоили 7 шиллингов и 6 пенсов и были изготовлены из того же тонкого литого пластика, что и дешевые маски. Парик был очень ломкий, с острыми краями, носить его было больно: запрокинешь голову, и он впивался в шею, а если повернуть голову, то царапало за ушами.