One Two Three Four. «Битлз» в ритме времени

В студии висели гирлянды разноцветных воздушных шаров. Музыкантам велели надеть смешные маски, колпаки, резиновые носы, парики, имитирующие лысину, искусственные сиськи и горилльи лапы. «Вот, дружище, надевай», — приговаривал Мэл Эванс, раздавая реквизит.

«Почти все были ошарашены, — вспоминал Джефф Эмерик. — Один так и вовсе оттолкнул Мэла».

Дэвид Маккаллум сидел неподвижно, нацепив резиновый нос, а Эрих Грюнберг зажал смычок в горилльей лапе.

Следом явились тщательно отобранные «прекрасные люди», или, как их называл Джордж Мартин, тоже наряженный во фрак, «эксцентричные приятели «Битлз»». Среди них были Мик Джаггер и Марианна Фейтфулл, Брайан Джонс, Кит Ричардс, Донован, Патти Бойд, Майк Несмит[613] из The Monkees и Грэм Нэш из The Hollies. Они начали раздавать музыкантам подарки — сувениры, бенгальские огни, косячки и, как выразился Джордж Мартин, «бог весть что еще». По тогдашней моде в студии запускали мыльные пузыри. Как ни странно, но на запись пришел и Брайан Эпстайн, с тревогой наблюдавший за удивительным столкновением поколений. Эта сессия звукозаписи стала переломным моментом для Джеффа Эмерика: «Границы между классической и популярной музыкой размывались; оркестровые музыканты, даже те, кто с презрением относился к современной музыке, понимали неизбежность грядущего».

Четверка битлов прибыла последними. Пол — в твидовом пальто, Джон — в стильном костюме синего бархата и в ярко-красном галстуке, с усами а-ля Сапата[614] и роскошными бакенбардами. Все они пребывали, как отметил Эмерик, в «весьма приподнятом настроении… будто уже несколько часов веселились на вечеринке». Они по-королевски вальяжно «расхаживали по студии, одаривая вниманием то одного, то другого подданного».

Оркестрантам, и без того ошарашенным маскарадными костюмами и необычными подарками, пришлось внимать указаниям, как обращаться со своими инструментами. Пол с Джорджем Мартином решили заполнить 24-тактовый проигрыш между партией Джона «I read the news today, oh boy» и партией Пола «Woke up, got out of bed»[615] оркестровой аранжировкой, причем так, чтобы каждый инструмент исполнял асинхронное глиссандо от самых низких до самых высоких нот.

Кроме общего вступления и заключения, в оркестровом сопровождении не предусматривалось ни сыгранности, ни единства, ни целостности.

— Каждый должен играть по отдельности, сам за себя, — сказал музыкантам Джордж Мартин. — Не слушайте, что играет ваш сосед. Если он на терцию опережает вас и вам кажется, что он спешит, не останавливайте его.

Грюнберг, который ездил в Москву, чтобы впервые исполнить в России Концерт для скрипки с оркестром Бенджамина Бриттена, недовольно поморщился.

— От вас требуется свободная импровизация, — добавил Пол.

— Не то чтобы совсем свободная, Эрих, — утешил Грюнберга Мартин. — Я буду дирижировать, у нас есть что-то типа партитуры. Но мы хотим, чтобы каждый музыкант играл отдельно, не слушая никого вокруг.

Пока Эмерик настраивал микрофоны в студии, Грюнберг изложил указания озадаченным коллегам. «На миг все стихло. Потом поползли шепотки: «Как это?», «Какого черта?»».

©Trac ksimages.com/Alamy/DIOMEDIA

«На меня смотрели как на сумасшедшего», — вспоминал Мартин. Эмерику показалось, что оркестранты «отреагировали не то чтобы возмущенно, скорее растерянно. Они пришли работать, но им не нравилось то, о чем их просили. Сорок лучших музыкантов Англии десятками лет оттачивали исполнительское мастерство, а от них ждали элементарной импровизации, от самой низкой ноты к самой высокой… Это было ниже их достоинства, и смириться с этим они не желали».

Однако Мартин, оптимист по натуре, считал, что в конце концов они изменят свое мнение. Поначалу они «решили, что это дурачество и пустая трата времени», но потом все-таки «прониклись духом вечеринки именно потому, что все это было ужасно смешно». Сессия завершилась неожиданной спонтанной овацией: аплодировали все, даже оркестранты. Может, они поняли, что участвовали в создании чего-то невероятного? А может, просто расслабились.

Спустя двенадцать дней «Битлз» записали долгий раскатистый фортепьянный аккорд, завершающий «A Day in the Life». Подсобные рабочие EMI притащили в студию номер два пять разных инструментов: два концертных рояля «Стейнвей», пианино «Стейнвей», электропианино «Вурлитцер» и спинет. Джон, Пол, Ринго, Мэл Эванс и Джордж Мартин встали к инструментам. Мартин скомандовал: «И раз, два, три — поехали!» — и каждый изо всех сил ударил по клавишам. Как только они закончили, приехали Джордж Харрисон и Дейв Кросби[616] из The Byrds. «А, ты все-таки соизволил явиться, — язвительно сказал Джон. — Вот молодец. Пропустил самую важную для нас запись».

«A Day in the Life» длится 5 минут и 34 секунды. Ее запись заняла 34 часа. А за четыре года до того «Битлз» записали свой первый альбом «Please Please Me», целиком — всего за один день.

95