Он уже идет

– Конечно. Айдын никогда бы не решился прыгнуть. Слишком себя любил, цеплялся за жизнь да и просто боялся. Сколько лет мы с ним бились, направляли к нему посланников в самых разных обличьях, и так улещали и этак, да все без толку. А тут пришел ты и одной камеей все устроил.

– Я? Камеей?!

– Конечно! Да-да, той самой камеей, которую ты запрятал в его палку. «Если маленькое колдовство способно привести к такому результату, – решил Айдын, – насколько же больше будет блаженство, даруемое Владыкой».

Разумеется, Залман-Шнеур, в полной мере насладиться плодами своего труда ты не в состоянии, для этого нужно быть не человеком, а существом иного порядка. Но мы в качестве награды делаем тебе самый большой подарок, который можно подарить особи вашего вида.

– И о каком же подарке идет речь? – спросил я, уже догадываясь, что ответит демон.

– О твоей жизни, – усмехнулся он.

На этом мы расстались. Я забросил за плечи котомку и, не оглядываясь на сидевшего под скалой того, кто принял облик погибшего старика, побрел за перевал. Делать в Кушкее мне было нечего. По правде сказать, мне вообще было нечего делать ни со своей жизнью, ни со своими целями. Я достиг того, чего хотел, мир повернулся ко мне искрящейся цветной гранью, но в этом плывущем, смещающемся, зыбком мареве я не мог ничего разглядеть.

– Эх, что за судьба, – повторял я, тащась по горной дороге. – Никому нет до меня дела, ни людям, ни демонам.

Через неделю я вернулся в Стамбул и стал устраиваться надолго. В Курув мне не хотелось, на берегах Босфора дышалось куда легче и вольготнее. Османы одинаково относились ко всем жителям огромной империи. Плати налоги и подати – и живи как хочешь. Еврейская община Стамбула не знала ни погромов, ни преследований. Да и сам город поражал великолепием и размерами. Курув по сравнению с ним был убогой деревней.

Я открыл лавочку на базаре: починка и продажа все тех же уздечек, кнутов, шлей и постромков. Спустя год нанял двух помощников, а спустя три перестал работать сам, только отдавал распоряжения десятерым работникам. Все у меня получалось, складывалось одно к одному, удача преследовала удачу. И дело не только в деньгах, несмотря на горб и маленький рост, я чувствовал себя совершенно здоровым человеком, полным сил и желаний.

Когда я стал состоятельным, и жена нашлась. Сосватали мне хромую от рождения девушку, дочку торговца тканями. Я мог бы отказаться, начать перебирать – деньги многое позволяют. Но не стал, сразу согласился после первой же встречи. И Сара сразу согласилась, несмотря на мое уродство. Дело не в деньгах, слава Богу, ее родители были вполне зажиточными людьми, дело в душе. Она оказалась замечательным человеком. Потом, спустя много лет, рассказала, как впервые увидела меня:

– Глаза у тебя были, как у собаки, ожидающей удара палкой. Я сразу тебя пожалела и подумала: а этого кто возьмет? И сразу решила: я и возьму.

Мы прожили душа в душу много лет. Редко кто из полностью здоровых людей так счастлив в браке. Подняли четырех сыновей, успели порадоваться доброму десятку внуков и внучек. Год назад, когда жена покинула наш мир, жизнь стала мне скучна. Я все чаще и чаще стал возвращаться мыслями в далекое прошлое. Плохое позабылось, и мне начало представляться, будто жизнь в Куруве была доброй и легкой.

– Как же так, – напоминал я себе, – разве ты забыл обиды и унижения? Несмываемую грязь детских дразнилок, кривые усмешки взрослых, испуганные лица девушек, украдкой рассматривавших уродца?

Но сердце не слушалось памяти, сердцу казалось, будто покой и тихая старость ждут его в родных местах, в Куруве. Перебирая в памяти прошедшую жизнь, я пришел к выводу, что никогда в ней не было покоя и умиротворения, меня все время куда-то несло, заботы и тяготы крутили, точно щепку в половодье. Промаявшись несколько месяцев в пустом доме, я решил не докучать детям и посетить родные места.

На корабле я встретил Айдына. Он совершенно не изменился и подошел ко мне, словно мы расстались два дня назад.

– Ну что, доволен подарком?

– Каким?

– Что значит каким? Жизнью. Длинной счастливой жизнью. Все мы тебе дали: достаток, и хорошую жену, и благодарных детей.

– Вы дали? При чем тут вы?

Айдын расхохотался.

– А ты думал, что уродливый нищий чужеземец может собственными силами достичь того, чего достиг ты? Это я, я вот этими руками, – он потряс руками перед моим лицом, – создавал для тебя удачу за удачей. Пришло время вернуть долг.

– Какой долг? Что я тебе должен?

– Что значит какой? Жизнь! Верни нам твою жизнь. Погулял, порадовался, а сейчас перевались через борт, и делу конец. Ты получил свое, теперь наш черед.

– Разве мы с вами о чем-то договаривались?!

– Конечно! Ты же хотел стать одним из нас. Обещаю, вот теперь и станешь, но для этого надо пройти через смерть.