Он придет

Подъездная дорожка упиралась в двенадцатифутовой высоты ограду из толстой стальной сетки. «Ла-Каса-де-лос-Ниньос» – объявляли прикрепленные к ней крупные буквы из полированного алюминия. Справа вздымался щит, на котором какой-то самодеятельный художник изобразил две огромные руки, обнимающие четырех ребятишек – белого, черного, коричневого и желтого. Футах в десяти за оградой виднелась сторожка. Сидящий в ней мужчина в форме записал номер моей машины, после чего обратился ко мне через приделанное к воротам переговорное устройство.

– Чем могу помочь? – Голос в динамике был какой-то жестяной и механический, словно человеческую дикцию разложили на байты, скормили компьютеру и заставили выдать обратно.

– Доктор Делавэр. У меня договоренность на три часа с мистером Крюгером.

Ворота отъехали вбок.

«Севилю» было позволено прокатиться еще чуть-чуть, пока его не остановил оранжево-белый полосатый шлагбаум.

– Добрый день, доктор.

Охранник был молодой, усатый, важный. В такой же темно-серой униформе, как и его взгляд. Заученная улыбка меня не обманула. Он настороженно оглядывал меня с ног до головы.

– Тима вы найдете в административном корпусе. Это прямо вон туда, а потом на развилке налево. Можете оставить машину на стоянке для посетителей.

– Спасибо.

– Да не за что.

Он нажал на кнопку, и полосатая рука шлагбаума взлетела в приветственном жесте.

Административный корпус – приземистое строение суровой военной архитектуры, похоже, служил тем же целям и в те дни, когда здесь содержали интернированных японцев. А вот роспись – ватные облачка на веселеньком голубом фоне – явно была современным творчеством.

В вестибюле, отделанном дешевыми панелями под дуб, обнаружилась лишь какая-то бабулька в бесцветной шерстяной кофте. Я представился и заслужил от нее улыбку, словно послушный внучок.

– Тим сейчас подойдет. Садитесь пока, устраивайтесь поудобней.

Рассматривать тут было особо нечего. Репродукции на стене выглядели так, будто их сперли из какого-то мотеля. Имелось здесь и окно, но исключительно с видом на автостоянку. Вдали за машинами проглядывали густые лесные заросли – эвкалипты, кипарисы, кедры, – но с моего места на стуле были видны только нижние части стволов, слившиеся в сплошную серо-коричневую полоску. Усевшись, от нечего делать я принялся изучать подвернувшийся под руку атлас автомобильных дорог Калифорнии двухгодичной давности.

Ждать пришлось недолго.

Буквально через минуту дверь открылась, и из нее показался молодой человек.

– Доктор Делавэр?

Я встал.

– Тим Крюгер.

Мы обменялись рукопожатием.

Он был невысок, лет двадцати пяти – двадцати восьми, и сложен как борец – крепенький, коренастый, даже слегка перекачанный, хотя и в стратегически важных местах. Лицо у него правильное, но совершенно бесстрастное, будто у куклы Кена, которой не дали как следует затвердеть. Крепкий подбородок, маленькие уши, выдающийся прямой нос той формы, что предвещает курносую горбинку с возрастом, загар человека, много бывающего на открытом воздухе, желтовато-карие глаза под тяжелыми бровями, низкий лоб, почти полностью скрытый густой волной светлых волос… На нем были песочные слаксы, светло-голубая рубашка с коротким рукавом и сине-коричневый галстук. К уголку воротничка прицеплена клипсой карточка: «Т. Крюгер, магистр гуманитарных наук, зам. директора по воспитательной работе».

– Я ожидал увидеть кого-нибудь постарше, доктор. Вы ведь вроде сказали, что на заслуженном отдыхе?

– Так и есть. По-моему, надо выходить на заслуженный отдых пораньше, чтобы успеть насладиться всеми его благами.

Крюгер от всего сердца рассмеялся.

– Да, в этом что-то есть… Надеюсь, нашли нас без труда?

– Абсолютно без труда. Вы прекрасно все объяснили.

– Отлично. Тогда можем начать ознакомление, если вы не против. Преподобный Гас где-то на территории. Он подойдет к четырем, чтобы пообщаться с вами.

Он придержал мне дверь.

Мы пересекли автостоянку и ступили на усыпанную гравием дорожку.

– Ла-Каса, – начал Крюгер, – расположен на двадцати семи акрах. Если мы встанем вот здесь, то отсюда будет видно практически всю территорию.

Мы остановились на самом верху подъема, глядя вниз на здания, игровую площадку, извивающиеся среди склонов тропинки и занавес гор на заднем плане.

– Из этих двадцати семи по-настоящему полностью освоены только пять. Остальное – это свободное, ничем не занятое пространство, которое, как мы считаем, очень благотворно для детишек, многие из которых поступили из перенаселенных городских гетто.

Я различил фигурки детей, которые гуляли группами, играли в мяч, сидели поодиночке на траве.

– На севере, – Крюгер указал на простор открытых полей, – то, что мы называем Луг. Сейчас там в основном люцерна и сорняки, но есть планы летом устроить там огород. На юге – Роща. – Он указал на лесок, который я уже видел из окна. – Это охраняемый лесной массив, идеальное место для прогулок наедине с природой. Настоящее дикое царство. Сам-то я с Северо-Запада, и перед тем, как попасть сюда, всегда считал, что самая дикая жизнь в Лос-Анджелесе проистекает на Сансет-Стрип[60].

Я улыбнулся.