On-line

– Ладно, порешаем что-нибудь, – буркнул подполковник. – Но это тоже не так просто, надо начальнику следствия объяснить ситуацию, да капитану тоже мысль донести и твои аргументы.

– Смотри, у меня есть несколько аргументов, – Полтавский достал из кармана пиджака конверт. – Тут аргументы для тебя, начальника следствия, да и капитана этого. Ну мы с тобой же нормальные мужики, Сыпачев, ну ты все же понимаешь.

– Ладно, только при необходимости будьте на связи, – сказал Сыпачев. – Там данные биллинга, если нужно еще что-то уточнить…

– Без проблем, все, что нужно, мы пришлем, я, если нужно, лично Говорова отправлю сюда, чтобы он все привез.

Полтавский как бы невзначай пододвинул конверт в сторону подполковника. Сыпачев открыл папку на столе, и начальник СБ положил конверт туда. Подполковник кивнул, и мы посчитали, что разговор окончен. Когда мы вышли из кабинета, Полтавский остановил меня и спросил:

– Как ты думаешь, почему я тебя оставил?

– Чтобы увидел, каких проблем мы доставили? – спросил я.

– Да, мне говорили, что ты умный мужик, – кивнул начальник СБ. – Только вот поступок твой неумный был. Поэтому я и удивился, когда узнал, что именно ты влип в это дерьмо. Пошли, заберем твоего Короткова, да поедем отсюда.

На улице мы обнаружили стоящих Короткова и Говорова. Полтавский щелкнул сигнализацией, и стоящий рядом «рендж ровер» моргнул фарами.

– Поехали, заберем вашу тачку. Мне сказали, что ее трогать не будут. Я специально попросил еще отогнать ее на окраину деревни, чтобы местным глаза не мозолила.

* * *

Когда машина москвичей отъехала с парковки, подполковник Сыпачев отошел от окна и взял трубку на столе.

– Зайди.

Когда капитан Савельев зашел в кабинет, подполковник сидел за столом, сложив руки.

– Вызывали?

– Вызывал, – сказал Сыпачев. – Что думаешь?

– СОГ еще работает, думаю, тело они все-таки найдут, – сказал капитан. – Не нравится мне это дело.

– Думаешь, мне нравится, капитан?

– Да я не про это, – сказал капитан. – Странно это все. Ну даже если он по пьянке ее прибил, то ладно еще могилу на кладбище выкопать, но зачем подписывать-то ее? И заявление на увольнение на столе рядом с телефоном в доме… Ну слишком странно выглядит. Это же кретинизм.

– А он и есть кретин, – сказал подполковник. – Самый натуральный. Ты еще не понял, что ли?

– Да все я понял, – вздохнул Савельев.

– Ну и молодец, что все понял, – подполковник посмотрел на капитана. – В общем, слушай сейчас меня и не перебивай. Нужно сделать так, чтобы москвичи из дела пропали. И по поводу заявления на увольнение отдельно еще нужно сделать одну вещь: свяжись с СОГ и скажи, чтобы по вещдокам оно не прошло, да передай этому Говорову, ну второй который с этим наглым москвичом. А дело оформи так, будто приехал патруль на выстрелы, да нашел этого Токарева одного по лесу шляющегося с пистолетом. Все понял?

– Но как…

– Как я сказал, – рявкнул подполковник. – А Токарева этого ломай. Чтобы сегодня он подписал чистосердечное. Все улики против него, что тут думать. Сделай так, чтобы прокурорские к этому делу не подкопались. Приказ понял?

– Так точно.

– Свободен.

Капитан вышел из кабинета подполковника и спустился на первый этаж. Пройдя по замызганному коридору, он вошел в допросную. Токарев лежал на полу, в то время как один из оперов поднимал стул, с которого тот, видно, упал после очередного удара. Увидев следователя, опер вытер пот со лба и сказал:

– Упрямый, не признается.

– Нужно чтобы сознался, – ответил Савельев.

– Менты, суки! Я не убивал! – заорал Токарев, стуча по замызганному линолеуму ногами.

Капитан только мельком посмотрел на лежащего на полу, затем кивнул оперу, который доставал шокер из тумбочки, после чего вышел из допросной. Капитан знал: сознается. У них все сознаются.

Глава 8

До Фатеево дорога заняла минут 20. Когда джип Полтавского свернул на обочину, я увидел свою машину.

– Выходим, – коротко сказал начальник СБ.

Когда мы вышли из машины, Полтавский закурил. Он какое-то время выдыхал дым в ночное небо, затем сказал:

– Все по этому делу пройдет чисто. Этот выродок сознается, девочку похоронят. Да и менты из дела вас вычеркнут.

– Даже меня? – спросил Коротков.

– Даже тебя, стрелок Ворошиловский, – усмехнулся Полтавский. Он стряхнул пепел с сигареты, затем сказал, – завтра, а если уже точнее сегодня на работу можете не выходить. Отдохните немного, выйдете на работу в четверг уже. Только оставить вас в компании после всего этого я не могу. Ребят, я отмазал вас из этой истории, но работать в «Телекоме» вы больше не сможете. Понимаете это?

– Но как же… – начал было Лешка.

– Вот так, – просто сказал Полтавский. – Напишете по тихой по собственному и уйдете. Считайте это платой за то, что остались на свободе.

Коротков только угрюмо кивнул головой и пошел в сторону моей машины. Когда Полтавский с Говоровым собрались идти к своей, я окрикнул Колю:

– Говоров!

– Что? – Коля повернулся ко мне.

– А помнишь, как ты говорил, что ничего страшного с ней нет? Мол, просто с парнем своим поругалась и вернулась к нему, помнишь, как это сказал мне?

– Помню…