Он и Я

Расслабиться и успокоиться, как требовал отец, не получается. Особенно когда до меня доносится жесткий разбор полетов, который устраивает бойцам в бильярдной Таир. Голос практически не повышает. Однако каждое слово будто хлыстом воздух высекает. Продавливает такой силой и яростью, что даже меня лихорадить начинает.

Чайник вскипает, и я спешу залить заварку. Оставив настаиваться, на автопилоте к окну подхожу. Вцепившись пальцами в занавеску, осторожно выглядываю во двор. Никого, кроме постовых, не вижу, но, судя по воцарившейся тишине, собрание окончено.

Мои догадки, появляясь в кухне, подтверждает сам Тарский. Едва успеваю отскочить от окна.

– Ты напугал меня.

На мой визг не реагирует. Проходит примерно в центр помещения и, остановившись напротив, пронизывает меня обжигающим взглядом. С головы до ног скользит, будто кожу срывая.

Застигнутая врасплох столь пристальным изучением, на первых порах пошевелиться не могу. Возобновляю двигательные функции машинально, когда Таир бросает мне толстый и длинный кардиган. Знаю, что оставляла тот днем в гостиной, только не пойму, зачем принес его мне сейчас.

– Одевайся.

– Это еще зачем? Я и так одета.

– В халате по дому разгуливать больше не будешь. Я усилил охрану. С сегодняшней ночи несколько парней будут находиться непосредственно в доме.

– А без халата можно? – вопрошаю звенящим от напряжения голосом и, отбросив на стул кардиган, распускаю пояс.

Развожу полы и сбрасываю шелковое одеяние на пол.

– Что ты, на хрен, вытворяешь?

Как бы там ни было, Тарский не пытается отвернуться или сделать вид, что не замечает моей наготы. Смотрит… Еще как смотрит! Неторопливо и абсолютно откровенно, будто имея на то какое-то право, меня разглядывает. Медленно скатывает взгляд по груди, животу, бедрам, ногам. Возвращаясь, задерживается на треугольнике между ног. Потом обратно к бесстыдно восставшим соскам поднимается.

Такой волной жара меня окатывает, запоздало сокрушаюсь над своей безрассудностью.

– Ну, как? Пойдет? – невзирая на жгучее смущение, имею наглость покрутиться перед ним. – Мой лучший костюм.

– Немедленно оденься, Катерина.

Вместо этого шагаю к нему вплотную. Боюсь представить, что со мной произойдет, если прикоснется, но остановиться не могу. Его энергетика и без того с головой меня накрывает. Едва дыша, кладу ладони на плечи и приподнимаюсь на носочках, чтобы иметь возможность в глаза заглянуть.

– Представляешь, что будет, если папа войдет? – озвучиваю вопрос, который меня саму и пугает, и по какой-то дикой причине будоражит. – Тебя расстреляют? Свяжут, поколотят и бросят в подвал на съедение крысам? Прибьют гвоздями к креслу и заставят встать? – на нервах выдвигаю нелепейшие теории. – Ох, как же не хочется, чтобы ты преждевременно в ад отправился. Там, наверное, и сковородка еще не достаточно прогрета…

– Не волнуйся, Катерина. В ад я один не пойду. Тебя с собой заберу, – режет пространство пугающим хладнокровием. – Так что впредь думай головой, прежде чем что-то вытворять.

Сбрасывая мои руки, разворачивается и выходит.

– Черт…

Стремглав бросаюсь к кардигану и спешно прикрываю наготу.

3

Новый день ослепляет трезвостью ясного мышления. Долго лежу, не в силах заставить себя выползти из-под одеяла.

Таир…

Номер, который я выкинула перед ним на кухне… Это уже за гранью. Шутки шутками, но с обнаженкой хватила лишку.

Боже, как стыдно!

Воспоминания бьют по нервам едва ли не сильнее, чем предшествующие этому кадры с ужасающей перестрелкой.

Зачем я это сделала? Что на меня нашло? Господи, какая идиотка!!! Как же теперь в глаза ему смотреть?

Извиниться или корчить вид, что ничего не было? Что говорите? Гамлет предстал перед трудным выбором? Да нет же! Взгляните, будьте любезны, на меня! Ни ума, ни стыда, ни совести! Хотя нет, стыд и совесть, безусловно, в наличии. Иначе бы сейчас не грызла себя.

Прежде чем я нахожу в себе силы подняться с кровати, в комнату, словно шальной вихрь, врывается Карина.

– Все спишь, царевна! Еще бы!!!

– И тебе доброе утро.

– Вставай, давай, раз уж мне пришлось. Мама зовет к столу.

Обреченно вздыхаю и выползаю из-под одеяла. Не придавая особого значения своей наготе, изящно потягиваясь, марширую в сторону гардеробной.

– Все спишь голышом… – комментирует сеструля, следуя за мной по пятам. – Сдается мне, это первые звоночки склонности к блядству.

– Ты права. Как только представится шанс, с огромным удовольствием поблядствую.

– Ну, ты ваще! – звонко шлепает меня по ягодице и хохочет.

– А чё такого? – тоже смеюсь. – Жалко, что ли? Не убудет.

– Да-да, расскажешь, угу, – произносит Карина с нотками ярого скепсиса. – То-то ты всех отшиваешь.

– Выбрать не могу, – зачем-то включаюсь совсем не в ту игру. – Все какие-то никакие.

– Ну как? Тимур тоже? – упоминает общего знакомого.