Он

Свободное место находится довольно легко. Я плюхаюсь на траву, но Джейми остается стоять.

— Блин. Об этом я не подумал, — говорит он, глядя на свои чистенькие шорты.

Я смотрю на него снизу вверх.

— А я-то думал, что гей из нас двоих я.

Он шлепает меня по макушке.

— У Пата завтра родительский день. Мне надо выглядеть презентабельно.

— Ладно. — Я поднимаюсь. — Стой тут. — Чешу к машине и нашариваю на заднем сидение старое клетчатое покрывало. Потом воссоединяюсь с Каннингом и с самодовольным видом ухмыляюсь ему. — Видишь, как хорошо, что я никогда не убираюсь в машине. — Расстелив покрывало на траве, я сажусь.

Джейми садится рядом. Мы одновременно откидываемся назад, и моя рука случайно прижимает его ладонь. Я на пару дюймов отодвигаю ее, чтобы освободить ему место.

Но его рука тоже сдвигается и накрывает мою.

Я не хочу, чтоб он знал, как сильно мне это нравится, и потому смотрю не на него, а на сгущающиеся над озером сумерки и думаю о том, как я умудрился дожить до двадцати двух лет, ни разу не сходив на свидание. А еще вышучивал Джейми на эту тему… Но вот они мы. На свидании. Ужин, живая музыка. Посиделки на чертовом покрывале в парке. Я еще никогда ни с кем не встречался и, наверное, плохо знаю, что делать.

Вскоре на сцене появляются музыканты. Их четверо — вокал, гитара, контрабас и ударные. Первой они исполняют слабую кавер-версию песни Дэйва Мэтьюса.

— Нда, — произносит Джейми.

— Что?

— Что-то тревожно.

— Ты про музыку? — Я в настроении побыть великодушным. — Ну, они же просто разогреваются, нет? У каждой группы должен быть кавер на Дэйва Мэтьюса. Думаю, это закон.

Но увы. Лучше музыка не становится.

— Мне кажется, или они завели что-то из старого Билли Джоэла? — спрашивает Джейми.

Я напрягаю слух.

— Боже. По ходу, да. Они пытаются сыграть «New York State of Mind».

— Не особо у них выходит.

Я переворачиваю ладонь и под темнеющими небесами стискиваю его пальцы.

К третьей песне музыка становится настолько дрянной, что даже смешно. Вокалист оглядывает толпу и объявляет:

— А сейчас мы исполним оригинальную композицию, которую написал мой друг Бастер.

Мы с Джейми хлопаем, словно это имя о чем-то нам говорит. Давай, Бастер, жги.

— Она называется «Пленник бури», и сегодня ее мировая премьера.

Барабанщик отбивает ритм, и первые четыре аккорда оказываются в целом неплохи. Но текст… это кошмар. Я не знаю, о чем поет этот тип. Буря надвигается на него точно… фура.

— О, боже мой, — шепчет Джейми. Его рука снова опускается на мою.

На втором куплете я ощущаю, как он начинает сотрясаться от смеха.

— Тише ты! Я тут музыку слушаю, — говорю я, и он щиплет меня свободной рукой. — Чувак, он только что срифмовал «кровь» и «любовь».

Джейми фыркает, и я тянусь через себя, чтобы зажать ему рот. А он высовывает язык и лижет мою ладонь. А я вытираю ее о его рубашку. Почуяв, что мы в секунде от повторения наших экспериментов с ММА, я делаю предложение:

— Время поплавать?

Его взгляд скрещивается с моим.

— Я без плавок.

— Серьезно?

Когда песня наконец-то заканчивается, Джейми вскакивает и уходит к деревьям у края лужайки, а я с покрывалом подмышкой иду за ним следом.

Он ждет меня в зарослях.

— Осторожней, тут ядовитый плющ, — говорит он, и я застываю, всматриваясь себе под ноги. — Ну и лицо у тебя!

— Иисусе, Каннинг.

Он смеется и сквозь кусты продирается дальше к воде.

Людей на лужайке отсюда не видно, но слышно группу, которая еще продолжает играть. Уже почти совершенно темно. Нам это на руку. У кромки воды разбросаны камни, так что я скидываю обувь и ставлю ее на сухое место. Потом стягиваю свое поло.

Джейми с преувеличенной аккуратностью раскладывает на камне свою одежду. Даже снимает шорты. Я забыл, что он настроился не испачкать их.

— Слабо искупаться голым?

— Естественно я буду купаться голым, — говорит он.

Ну что ж. Не отпускать же его купаться нагишом в одиночку. Я снимаю с себя и оставляю на камне все до последней нитки. Ночь сегодня не жаркая, но температура, когда я ступаю в озеро, оказывается терпимой. Я оборачиваюсь. Смотрю, как Джейми делает шаг к воде, и мне нравится то, что я вижу. В свете луны на его прессе играют рельефные тени.

Я забредаю поглубже. Вода ласкает мою обнаженную кожу, и это блаженство. Я улыбаюсь в темноту, слушая, как Джейми ахает, окунаясь. Когда он останавливается возле меня, я беру его за руку, и он не забирает ее. Мы вместе заныриваем, проплываем немного. Некоторым людям с лужайки нас теперь, наверное, видно. Но повторюсь, уже страшно темно.

Мы в воде по самую шею, озеро кажется и прекрасным, и немного пугающим — если дать разыграться воображению.

— Кажется, я почувствовал, как мою ногу что-то задело, — говорю я. Враки, но Джейми-то об этом не в курсе.

Он вздрагивает.

— Просто рыба, наверное.

— Угу. Наверное. — Я вытягиваю под водой ногу и нащупываю большим пальцем его лодыжку.

Он отшатывается от меня.

— Засранец.

Мне становится смешно, и Джейми окатывает меня водой.

— На дне столько ила. — И вот это правда. — Как бы пиявки не присосались. Смотрел «Останься со мной»^[28]?