У него все те же взлохмаченные темные волосы и заросшее щетиной лицо, но он стал крупнее. Раздался в плечах и нарастил мышцы, но грузным не стал, а остался стройным, хотя, безусловно, с восемнадцатилетним Весом его не сравнить. Золотистая кожа его бицепсов все так же разрисована татуировками, но теперь их намного больше. Еще одна появилась на левой руке. А из-за воротника выглядывает что-то черное, кельтское.
Глядя, как я приближаюсь, он все болтает с друзьями. Конечно, он в центре внимания. Я и забыл, как он притягивает людей. Его словно подпитывает более высокопробное топливо, чем нас, простых смертных.
Когда он поворачивает голову, «штанга» в его брови ловит свет, серебристую искру всего на оттенок светлее его грифельно-серых глаз. Которые сужаются, когда я наконец-то доплываю до него сквозь людское море.
— Черт, мужик, ты что, осветлил волосы?
Мы больше трех лет не были в одном помещении, а он приветствует меня
— Нет. — Закатив глаза, я опускаюсь на табурет с ним рядом. — Выгорели на солнце.
— По-прежнему серфишь по выходным? — спрашивает Вес.
— Когда есть время. — Я заламываю бровь. — А ты по-прежнему по любому поводу снимаешь штаны и светишь своими причиндалами?
Его друзья взрываются гоготом, их смех грохочет в моей груди.
— Блин, значит, он всегда был таким? — говорит кто-то.
Уголки его губ дергаются в усмешке.
— Я отказываюсь лишать мир своего дарованного свыше мужского великолепия. — Он кладет на мое плечо свою большую ладонь. Сжимает его. И сразу же убирает руку, но я продолжаю чувствовать на плече тепло.
— Парни, это Джейми Каннинг, мой давний друг и вратарь сопляков из «Рейнера».
— Привет, — говорю я глупо. Потом оглядываюсь в поисках официантки. Мне нужно чем-то занять руки, любым напитком, хоть содовой. Но бар забит под завязку, и нигде поблизости официантки не видно.
Я смотрю на его бокал. Вес пьет что-то шипучее — судя по цвету, колу. Нет, рутбир[12]. Он всегда предпочитал рутбир. Очевидно, их тренер тоже наложил вето на алкоголь.
Вес высоко поднимает руку, и официантка резко разворачивается к нам. Он показывает на свой бокал, а она кивает с такой готовностью, словно сам Господь бог велел ей выполнить его просьбу. Вес благодарит ее своим любимейшим способом — сверкает улыбкой. А я замечаю, как сверкнуло металлическим блеском что-то еще.
Он проколол язык. Это тоже что-то новое.
И-и-и… теперь я думаю о его языке. Блядь. И четыре года тишины внезапно становятся отчасти понятны. Возможно, некоторые пьяные выходки все же способны испортить дружбу.
А может, все это чушь, и, если б мы остались друзьями, то смогли бы забыть ту давнюю глупость, протяженностью всего один час.
Между тем в баре становится слишком жарко. Если та официантка принесет мне рутбир, то меня может потянуть им облиться. Да еще молчание между мной и моим бывшим другом с каждой секундой растягивается все больше.
— Столько народу, — через силу говорю я. Совсем тихо.
— Ага. Хочешь? — Он протягивает мне бокал.
Я делаю жадный глоток, и наши глаза встречаются поверх ободка бокала. Его самоуверенность сбивается на миллиметр или два. Взгляд задает вопрос.
Сглотнув, я принимаю решение.
— Как позорно в том месяце «Брюинз» продули «Дакс», а[13]?
И его надменность возвращается со скоростью света.
— Вам просто повезло. А в третьем периоде ваш вингер сам споткнулся о свои косолапые ноги.
— С небольшой помощью ващей защиты.
— Ой, да иди ты. Двадцать баксов на то, что «Дакс» в этом году не пройдет дальше четвертьфинала.
— Всего лишь двадцать? — в притворном шоке ахаю я. — Да ты, похоже, боишься. Двадцатка и видео на YouTube, прославляющее мое величие.
— Заметано, но если проиграешь ты, то запишешь такое видео в футболке «Брюинз».
— Окей. — Я пожимаю плечами. И все — в один момент напряжение в атмосфере начинает спадать.
Появляется официантка — с двумя бокалами рутбира и адресованной Весу голодной улыбкой.
— Спасибо, куколка. — Он сует ей двадцатку.
— Дай мне знать, если
И идеальная попка, которую Вес, однако, не удостаивает и взглядом.
Когда официантка уходит, он раскидывает руки в стороны и ухмыляется группе окружающих его хоккеистов.
— Черт, мы прямо как малолетние телки. Рутбир и имбирный эль — и это в пятницу вечером. Кто-нибудь, позвоните копам. Или давайте, что ли, сыграем в дартс.
— В настольный хоккей! — кричит кто-то. — Я видел стол в игровой комнате.
— Кассель! — Вес хлопает по плечу стоящего рядом парня. — Ну-ка, напомни, кто выиграл в прошлый раз?
— Ты, придурок. Потому что сжульничал на штрафных.
— Кто, я?
Все смеются. Но мои мысли — конечно же — цепляются за слово «штрафные».
Глава 5
Вес