Омнибус: Кровавые Ангелы 1

Мечтательность Гаранда ушла когда он изучил густое астероидное кольцо, охватывающее Сабиен широким эллиптическим поясом. Он предполагал, что они все составляли луну, несомненно уничтоженную во время конфликта, который и по сей день оставил Сабиен разоренной сферой. Ретрансляторы духа-машины боевого корабля подтвердили, что густое облако камней было богато непроницаемыми для сенсоров рудами, что послужит отличной маскировкой для "Мизерикордии". Он оторвал взгляд и увидел мерцающие огни, отдаляющиеся от обшивки корабля. Увлеченный зрелищем, Магистр войны, своей когтистой рукой крепко сжал зачерненный железный поручень перед собой. Величественный план его демонического господина Малфаллакса еще на шаг приблизился к своей смертельной развязке. Этот день завершится тем, что Кровавые Ангелы отбросят свою преданность Императору и падут в объятья хаоса, или найдут свой конец, лягут костьми рядом со своими братьями, которые уже покоятся в склепах Сабиена.

СОН.

Поначалу было легкое раздражение, какая-то часть его прошлой жизни посягала на те изменения, которые преподнесла ему судьба. Это происходило в те моменты, когда он отдыхал, эти краткие периоды были все менее и менее необходимы, так как перед ним раскрывались чудеса его нового тела. Вначале это происходило только тогда, когда Аркио засыпал, к нему приходил сон — но теперь, когда Крестовый поход Крови сделал первый шаг, видение начало происходить и наяву. Как только его разум начинал уплывать от забот, оно было тут как тут.

Аркио склонил колени перед огромным фризом Сангвиния в великом зале, величественный лик сверху взирал на него, копируя его собственную линию челюсти и подбородка, благородство очертаний рта и глаз. Его серебрянно-белые крылья двигались по свой собственной воле, мягко разворачиваясь, их концы ниспадали на его золотые плечи искусной брони подобно покрывалу из снега. На алтарь из красного песчаного камня с Ваала опирался освященный металлический цилиндр, в котором покоилось Святое Копье. Аркио открыл футляр, чтоб медовое сияние от древнего орудия свободно освещало его. Как только он взглянул на копье Телесто, он сразу же вновь почувствовал в своих венах напев освобожденной мощи. Сверхъестественная сила родословной Кровавых Ангелов была крепка в нем.

Аркио склонил голову; никто из капелланов в их черной броне и маска-черепах никогда не осмеливался подойти к нему, когда он входил и без его произнесенных вслух приказов, они запечатывали дверь святилища. Он не видел их, но знал, что они собираются на дальнем конце кафедрального нефа и в благоговейном молчании наблюдают за ним. Аркио сотворил аквилу, этот рефлекторный жест успокаивал его.

— Чистейший, услышь меня. Направь меня. Я твой сосуд и твой посланник. Я узрею путь Сангвиния и пойду по нему. Даруй мне понимание видения, которое одолевает меня…

Аркио закрыл глаза и позволил сну войти в разум. Днями до этого, пока "Беллус" летел через варп, он сдерживал его, сопротивлялся ему. Прикосновение эмпирей, казалось, подпитало и усилило его влияние.

Он начинался с Ваала, всегда это происходило так. Во главе миллионной толпы людей и космодесантников, Аркио маршировал к вратам крепости-монастыря. Рядом с ним шли Астартес в броне всех расцветок темно-красного — не только Кровавые Ангелы, но и воины орденов Расчленителей, Кровопииц, Вермилионовых Ангелов и другие. Были так же воины в черной броне роты Смерти, их наголенники пересекали красные кресты, которые отмечали их как впавших в ярость, но они шли рядом с ним так же спокойно, как и остальные боевые-братья. Самого его присутствия было достаточно, чтоб успокоить их.

Изъеденные ветром врата открылись перед Аркио, перед ним и его крестоносцами предстал сам монастырь. Все фигуры внутри, десантники и апотекарии, техножрецы и серфы ордена, все они падали на одно колено и склоняли свои головы, когда он проходил мимо. Не было грубого шума и рева, который изливали в его честь жители Шенлонга — здесь, на Ваале, был слышим только ветер и молчание преданных ему в своем поклонении. Никто не рисковал заговорить в присутствии Ангела Перерожденного, в этом выражалось их почитание.