Omnia mutantur, nihil interit (СИ)

— Ян тебя искал, — кричит Вирен ему на ухо, чтобы слышно было сквозь бухающую музыку. — Думаю, там что-то приличное, иначе б он не стал через меня передавать.

И подмигивает, чертеныш.

Потом Влад сталкивается с пьяненьким и потому несчастным Кораком, который уволакивает к бару, не слушая никаких оправданий. Сплавить Рака, вдруг воспылавшего любовью ко всему миру после полбутылки песьего тезки «Джека», некому, и Влад остается, ворча на его неловкие объятия.

— Вот же, как вас угораздило, — бубнит Корак, и они чокаются рюмками. Свою Рак выпивает залпом. — Я и не думал, что когда-нибудь до этого доживу. Птичка в свое время избежала моих поздравлений, но ты, Войцек, не отвертишься!

Влад чувствует: что-то у Корака произошло, но не встревает, выслушивает всю болтовню. По себе знает: иногда легче выговориться, болтать полнейшую чепуху — но чувствовать, что тебя слушают.

— Ты еще тут… — хрипит Корак. — Со своей магической импотенцией. Да как…

— Знал, что ты про это пошутишь, — беззлобно улыбается Влад. — Не подобью тебе глаз, потому что инквизиторству нужен приличный шафер.

— Тогда эт не ко мне! — пьяно икает Корак. — Но ты дура-ак, конечно! — почти что умиленно улыбается он, утыкаясь лбом в плечо Владу и вздрагивая. — Как же ты… Я терял крылья, это страшно. Но утратить всю магию, это как без рук…

— Рак, — обрывает Влад проникновенную речь, — я это сделал ради всех нас. Артефакт нужно было уничтожить, иначе — никак. И ради Яна, Кары, Ишимки, наших непутевых детей, для которых весь этот мир, и для тебя тоже, пьяная ты скотина! Представь, если бы ты вернулся, а здесь правит наглый Высший — Мархосиас.

— Мы б ему ебало оторвали! — хорохорится Корак. — Вместе! Как в старые добрые, да, маг… Влад, — исправляется он. И добавляет совсем тихо, чтобы никто не услышал — да Влад с трудом улавливает: — Прости, я не привык еще.

— Ничего. У нас половина Ада не может определиться, как теперь звать Яна. То у него не было фамилии вовсе, то он решил отхватить сразу две!

Выпивая вместе, Корак вдруг сбивается на умалишенное хихиканье и, перехватив изумленный взгляд Влада, поясняет:

— Вспомнил, как мы знакомились. Вот не думал, что когда-нибудь сможем сидеть так мирно и…

— Да, ты впихнул мне в руки нож и попытался об него зарезаться, — с удивительной теплотой говорит Влад. — Не умею я знакомиться. Каре чуть не вломил огненным заклинанием, Яна затащил в сон, с крыши там скинул — ну, мы оба знали, что это видение, он проснулся сразу…

Хочется найти Яна, если зовет — дело серьезное. Но Корак все болтает, цепляется, и Влад понимает, что ему, наверное, страшно одному — среди толпы.

— У птички с хвостиком какой-то медовый месяц, оторваться не могут, — секретничает Корак, кивая дальше, где Кара с Ишимкой обнимаются, кружатся словно бы не в такт бешеной музыке, мило потираясь носами.

— Вот и не подходи к ним, Кара тебе башку оторвет, — советует Влад.

Ненадолго отходя от Корака, Влад уносит с собой рюмку. С Раком щебечет Белка, и тот совершенно плывет, поддакивая ей. Большая же часть гостей тянется к сцене, где выступают полуобнаженные девицы в шелке и перьях. Вой захлебывается, когда они скидывают тугие лифы, топчут тряпочки длинными красивыми ногами. Алый свет кровавит восково-гладкую кожу.

Помимо воли Влад останавливается. Взгляд его прикипает к одному узкому личику — опасному, хоречьему.

— Знаешь, за что люблю тебя, Войцек? — раздается рядом с ухом вкрадчивый голос Яна. В полутьме он двигается как тень — часть мрака в углах.

— М-м? — неразборчиво выдает Влад, отпивая виски и пряча довольную улыбку. — За харизму, поразительное чувство юмора и за то, что я чертовски хорош в постели?

— Ты умеешь наблюдать, а не пялиться. Девчонка, на которую ты смотрел, — Мария Уварова, она проходила у нас свидетельницей по давнишней резне в ресторане. Несомненно, наводчица. В тот раз ее отпустили, не хватило доказательств.

Влад проглатывает тысячу и одну шутку про ревность вместе с виски.

— Мы посадили… нашли стрелявшего, там совместное расследование с полицией было, — бурчит Влад; у него плохая память на имена, а легкое опьянение мешает сосредоточиться.

— Викторов, — говорит Ян. — Недавно освободился, просидел свое, вышел по хорошему поведению досрочно.

— Значит, месть, — кивает Влад. — Забавно, ведь тот расстрел он тоже учинил на свадьбе. Поэтому не пришел расправиться с нами в любой другой день — выжидал? Проклянуть бы всех журналистов, и зачем они это растащили…

— Сами виноваты: много светились в последнее время. Возьмем его с поличным, — оскалясь, предлагает Ян. — У нас в гостях лучшие воины Ада и Инквизиция. Он глупец, если надеется выжить после такого.

— Он десяток лет провел в тюрьме. Чем ему жить?

— Мы делаем свою работу. Он убил людей, которые ничем не были виноваты…

— Не нужно было набирать долгов в девяностые, чтоб потом кровью не расплачиваться.

Они стоят рядом, оторванные от праздника.

— Я рад, что они рядом, — говорит Влад, обводя зал широким жестом. — Но мы ведь не сможем защитить всех, если…