Омерта. Книга вторая

— Тебе будет больно. А потом так приятно, — вкрадчиво шепчу у шеи, потянув на себя мочку аккуратного ушка. — Ты будешь просить ещё и стонать, как моя любовница, подстилка и шлюха. Но станешь моей женой, помнишь? — и, не позволяя Амелии найти слова для ответа, я накрываю её рот интенсивным поцелуем. Жарким, поглощающим, в очередной раз ставящим на место.

Погружаю язык в теплую глубь рта. Толкаясь бедрами вперед, скольжу членом по припухшим от возбуждения складочкам.

В момент, когда я собираюсь проникнуть в Амелию и фактически рычу от совершенного действия, эта сучка кусает меня. Прикусывает язык со всей дури так, что в ушах звенит, и я теряю свое положение в пространстве. Чудом ей удается столкнуть меня со ступенек в глубину бассейна, и я ухожу под воду.

Я выныриваю так быстро, насколько это возможно. Догоняю девушку у столика с фруктами, и успеваю схватить за талию. Жадно. Неистово. Порывисто. Будто она падает в пропасть, а мне необходимо изо всех сил удержать её.

Или упасть вместе.

Мия зря пыталась избавиться от остатков платья, иначе бы успела хотя бы территорию террасы покинуть. Но я помогаю ей освободиться от всего лишнего окончательно, смахивая разорванные клочки роскошной ткани с её тела. Бл*дь, у неё охрененное тело.

Оглаживаю её фигурку, резко прижимая к себе. Снова и снова, крепче и крепче, становясь все более одержимым.

Словно оголодавший дикарь или вожак первобытного племени, схватившего в свои лапы первую и попавшуюся женщину в своем окружении.

Отвесив увесистый шлепок по её заднице, и насладившись ответным вскриком Мии, сжимаю аппетитную, но своевольную попку и кидаю птичку грудью на стол, предварительно смахнув с него фактически все фрукты.

К черту, бля*ь.

Наелись оба.

Сыты по горло мучительным ожиданием.

Прижимаю обнаженную постанывающую от боли и возбуждения развратницу к столу, при этом удерживая девушку за бедра. Любая попытка дернуться и воспротивиться мне, приводит Мию к очередному удару с моей стороны.

Я не рассчитываю силу.

Пяти ударов, которые делают её ягодицы чертовски красными и ещё более соблазнительными оказывается достаточно, чтобы она, наконец усмирилась.

— Ещё? Ещё хочешь? — озлобленно рычу я, вновь слегка шлепнув птичку, и тут же приглаживаю обожжённое ладонью место. — Ты довела меня, детка. Сама.

В ответ Мия только обиженно всхлипывает, видимо, сменив тактику истерии на гордое молчание.

Плачь, моя сладкая, плачь. Слезы — путь к очищению и свободе. К которой ты так отчаянно стремишься.

Фиксирую жертву ещё крепче.

Из сжатых зубов вырывается шипение, когда моя напряженная плоть прижимается к её красивой попке. Опуская взгляд вниз, любуюсь совершенством.

Строптивая упрямица, за какие заслуги тебе досталось тело Богини?

Идеальный прогиб в пояснице и попа, которая запросто может служить столиком для бокала вина. Тонкая талия, хрупкие позвонки. Я закипаю все больше, на секунду, представляя, как офигенно мы выглядим сейчас со стороны.

Как дикари. Голые, безумные, потные, ненасытные, лохматые.

Встали на рассвете и пошли трахаться в джунглях.

Одержимые, юные, свободные.

Мне нравится такая аналогия. Как бы она меня не бесила, я бы порвал всех остальных самцов за такую задницу.

— Ах, — только и выдыхает Мия, когда я раздвигаю её красивые ягодицы и сжимаю, согревая их в ладонях. Наклоняюсь к шее девушки, жадно кусаю кожу, провожу языком по взволнованной венке. Руки Мили вытягиваю вперед по столу. Попутно хватаю ягоды клубники, раздавливая их в кулаке.

Все пальцы красным соском теперь измазаны и недолго думая, я на несколько мгновений превращаю поясницу и спину Амелии в холост, на котором создаю замысловатые узоры красными природными красками. Вновь пару раз грубо отшлепав её, наклоняюсь к клубничному соку, оставленном на её коже, пробую его на вкус прямо со спины девушки. Её лопатки красиво сжимаются, когда мой язык скользит по позвоночнику Мии от самых ямочек до основания шеи. Закончив с прелюдией, я рвано выдыхаю от удовольствия, вновь скользя членом между тугими дырочками. Пусть гадает, куда я хочу её трахнуть.

И вновь Мия начинает дергаться подо мной. Она хочет остановить, но наше слияние неизбежно.

Быстрыми, но четкими движениями я зачехляю член в защиту и без лишних разговоров вставляю налитый ствол в Мию. Сначала вхожу медленно, а потом по привычке резко толкаюсь глубже, намереваясь за один удар войти до основания.

Резко, жестко. Пометить свою женщину точеным ударом яиц о бедра. В этом есть что-то древнее, первобытное, дикое…кайфовое до одури, до искр в недрах грудной клетки.

В голове уже давно ни единой адекватной мысли.

Честно говоря, я настолько ослеплен желанием, что не думаю об Амелии и озабочен лишь удовлетворением своей потребности и её жестким наказанием.