Омерта. Книга вторая

— Я иногда подглядываю за вами со своего балкона. Не беспокойся, я не вижу все в деталях, — девушка соблазнительно проводит ладонью по своей пышной груди. — Но точно знаю, что это вы и чем занимаетесь. Вижу, как это приятно, и кажется, могу представить себе, как ты кричишь, кончая от его члена… — меня бросает в пот от слов Памэллы. — Ведь он трахает тебя также, как трахал меня, всего несколько месяцев назад, — после этой фразы я чертовски жалею, что отказалась от бутылочки шампанского. Кажется, будь она сейчас в моей ладони, я бы зарядила ей по пустоголовой макушке Пэм и не почувствовала бы ни грамма угрызений совести.

Я не должна срываться. Не должна показывать, как меня задевают ее слова. Ведь именно этого она и добивается. Я не хочу доставить этой дряни столько удовольствия.

— У тебя все в порядке? Зачем ты говоришь мне это? — хлестким тоном отрезаю я, резко вставая с шезлонга.

Я больше не намерена слушать этот бред. Даже если он был правдой…Киан до меня спал с десятками женщин и к сожалению, это не стереть. Не удалить безвозвратно, словно историю поиска в браузере. Я знала, что он не святой, когда переступила порог этого дома.

— Нет, не в порядке, — заливается горьким смехом девушка, хищно оскалившись. Пэм оглядывает меня прытким взглядом, словно пытается найти во мне недостатки, в которые можно ткнуть. — Я одержима Кианом. Я всегда его любила, — закусывает губу Памелла, ее голос опускается до благоговейного шепота. — Мой брат, который всегда был рядом и во всех смыслах стал для меня первым мужчиной. Он был для меня Богом, а потом появилась ты…долбаная невинная сука, — несмотря на откровенное оскорбление, я не испытываю к этой странной и немного поехавшей от отчаяния девушке ничего, кроме жалости.

— Смотреть на то, как он смотрит на тебя глазами голодного кота и влюбленного мальчишки — больно. Очень больно. И чертовски обидно. В тебе ведь ничего нет, пустышка. Ничего особенного, кроме наигранной детской непосредственности. Не думала, что ему нужна неумелая девочка, но видимо это так, — продолжает потрошить меня Пэм, но у меня такое чувство, словно с некоторых пор я выкована из стали. Или эта идиотка выглядит настолько одинокой, брошенной и сумасшедшей, что ее оскорбления воспринимаются как бред душевнобольной женщины.

— Я так скучаю по его ласкам, прикосновениям…по горячему члену.

Забираю свои слова обратно. Эта дрянь только что перешла черту.

— До сих пор помню, как он двигался внутри и кончал в меня, — дразнит Памэлла, порочно облизывая губы.

С трудом сглатываю всю желчь, что накопилась в горле. Хотя, наверное, стоило сплюнуть ее на эту суку.

Я знаю, чего она добивается. Хочет, чтобы я напала на нее. Выцарапала ей глаза, выдрала бы волосы.

И я чертовски близка к этому.

Мысленно общипываю ее, словно курицу на разделочной доске и опаляю внутренним огнем, представляя ее изрядно обгоревшей и обугленной тушкой.

— Что ж, тебе остается лишь вспоминать об этом, не так ли? Киан мой мужчина. Мой муж. Не живи прошлым, Пэм. Это всегда так…жалко, — пытаюсь быть сильной я, четко выражая свою позицию и уверенность в Киане. — У тебя все? Выговорилась? — с трудом сдерживаю свои внутренние порывы. Резко разворачиваюсь и дергаюсь в сторону, до тех пор, пока дрянь не хватает меня за запястье. Приходится остановиться. Охрана не спешит мне на помощь. Они стоят слишком далеко, чтобы услышать нас с Пэм и понять, что мы ведем не задушевную беседу, а холодную войну.

— Ты никуда не уйдешь, — шипит сквозь зубы девушка, обдавая мой затылок своим дыханием с запахом нескольких видов алкоголя.

— Попробуй заставить меня остаться. Я позову охрану, — предостерегаю я.

— Сначала ты меня выслушаешь. Собственно за этим, я тебя и нашла, — воркует Пэм. В момент, когда я хочу вырваться из ее хватки и дать деру, девушка приставляет нечто холодное и крошечное к моим волосам.

Я уже хорошо знаю, как ощущается дуло пистолета, прижатое в аккурат к коже.

Меня бросает сначала в горячий пот, затем в холодный…сердце мчится в диком и перебойном танце. Я не верю, что она выстрелит в меня.

Она пришла сюда поиграть с моей психикой.

И все же инстинкт самосохранения, не позволяет мне больше вырываться или пытаться уйти. Нужно было сделать это сразу, черт возьми, а не выслушивать ее бредни.

— Я не стану убивать тебя, малышка. Если просто помолчишь и послушаешь меня, хорошо? Это не сложно. Я просто хочу причинить тебе боль. Не убить. Просто поиздеваться. Ты мне позволишь? — маниакально успокаивающим шипением, объявляет Памэлла.

— Полагаю, теперь у меня нет выбора, — сквозь зубы бросаю я.

— О да детка, так и есть.