Омега Террор

Четыре стервятника. Я сглотнул, оглянулся и снова посчитал. Да, четыре, их крылья шепчут в неподвижном горячем воздухе наверху. Небольшая дрожь прошла через меня, и постепенно пришло понимание. Я был неподвижен для их целей, и стервятники это обнаружили. Они, а не солнце, представляли самую непосредственную угрозу. Я рухнул на спину, слишком слабый, чтобы хоть немного приподняться. Сотрясение мозга и жар взяли свое.

Я видел стервятников в Восточной Африке. Они могли разорвать газель на куски за пятнадцать минут, а кости очистить еще через пятнадцать, так что все, что осталось, было темным пятном на земле. Большие птицы не боялись живого животного, даже человека, если это животное было инвалидом. И у них были паршивые манеры за столом. У них не было угрызений совести, начав свою ужасную трапезу до того, как животное умрет. Если он не мог сопротивляться, он был готов к сбору. Были рассказы о стервятниках от белых охотников и африканских следопытов, которые я бы предпочел не вспоминать. Я слышал, что лучше всего лечь на лицо после того, как вы обездвижены, но даже тогда вы были уязвимы, потому что они атаковали почки, что было более болезненно, чем глаза.

Я слабо крикнул на них. - "Уходите!"

Казалось, они не слышат. Когда звук моего голоса стих, пустыня казалась еще более тихой. Тишина гудела в ушах, сама звучала. Я позволил своей голове упасть на твердую глину, и двоение в глазах вернулось. Я громко застонал. Была только середина дня, впереди было несколько часов палящей жары, прежде чем наступили сумерки. Я чувствовал, что рухну задолго до этого. А потом меня поймают птицы. Очень быстро.

Я снова приподнялся на локте. Может, я шел не в том направлении. Возможно, я увеличивал расстояние между собой и дорогой, теряя всякую надежду на спасение у проходящего мимо путешественника. Возможно, каждый раз, вставая и двигаясь, я приближался к смерти.

Нет, я не мог так думать. Это было слишком опасно. Я должен был поверить, что направляюсь к дороге. В противном случае у меня вообще не хватило бы смелости, воли двигаться.

Я снова с трудом поднялся на колени, моя голова ощущалась вдвое больше. Я стиснул зубы и двинулся вперед по глине. Я бы не сдался. Я ненадолго задался вопросом, знал ли Зенон, что я не мертв, когда оставил меня, но решил позволить пустыне убивать. Это было бы типично для него. Но к черту Дэймона Зено. Я больше не заботился о нем. Меня больше не волновала Мутация Омега. Я хотел только выжить в этот день, жить.

Я волочился пешком. Я понятия не имел, куда я направлялся. Но было важно продолжать двигаться, продолжать попытки. Я спотыкался, твердая глина обжигала и порезала меня, когда я шел, и я подумал о Габриель. Я подумал о ней в темном прохладном гостиничном номере в Мхамиде, лежащей на большой кровати, обнаженной. А потом я был с ней в комнате и подошел к кровати. Ее руки обняли меня, притянули к себе, а ее плоть была прохладной, мягкой и пахла жасмином.

Вскоре я обнаружил, что снова потерял сознание. Я лежал на спине, и паляло солнце. Надо мной кружились шесть стервятников. Я лизнул сухие потрескавшиеся губы и поднялся. Но у меня не было сил двигаться. Один из стервятников низко взлетел и расположился всего в нескольких ярдах от него, сделав гусиный шаг на жестких ногах в конце приземления. Затем слетела другая птица.

Я слабо крикнул на них, мое сердце колотилось в груди. Две птицы сделали пару прыжков и в сухом, тяжелом шелесте перьев снова взлетели и присоединились к своим товарищам в воздухе.

Я лег на спину. Я тяжело хрипел, пульс учащался. У меня кончились силы. Я должен был признаться себе, что проиграл. Дэймон Зено поймал меня. Солнце и птицы закончатся раньше, чем пройдет еще час. Я понятия не имел, где нахожусь, я не мог ясно видеть даже на несколько ярдов. Я внезапно впервые подумал о Вильгельмине и почувствовал ее знакомую форму в кобуре рядом со мной. Его там не было. У меня это было, когда Зенон меня раздражал. Он, должно быть, взял это. Даже Хьюго не было. У меня не было оружия против птиц.

Стервятники плыли все ниже и ниже, парили и скользили, их яркие, метательные глаза были нетерпеливы и голодны. Я перекатился на живот и пополз. С окровавленными руками я полз, как змея, расходуя последние унции энергии.

Я пришел в сознание из-за резкой разрывающей боли прямо под левым глазом. Я снова потерял сознание и лежал на спине. Мои глаза в ужасе распахнулись, моя рука автоматически поднялась в защиту.

У меня на груди стояли два больших стервятника. Длинные тощие шеи, непристойные бегающие глаза,

Острые острые клювы заполнили поле моего зрения, и их запах наполнил мои ноздри. Один стервятник колотил и рвал кожу на ремне моей кобуры, а другой нанес первый удар мне в глаза. Вторая птица собиралась сделать еще одну попытку, когда моя рука поднялась. Я громко крикнул и схватился за уродливую шею.