Олимпио, или Жизнь Виктора Гюго

«Дорогой друг, позавчера Шарль сказал мне: „Я очень люблю отца и боюсь его огорчить, но я желал бы, чтоб он понял меня, — ведь мне необходимо переменить обстановку“…»

Достигнув тридцатишестилетнего возраста, Шарль обвинил своего отца в том, что он «установил над сыном почти полицейский надзор». Обвинитель даже осмелился направить ему список своих обид.

Виктор Гюго — Шарлю Гюго, 25 февраля 1862 года. Конфиденциально:

«Дорогой мой сын, твою ноту мы получили, мы читали ее всей семьей мать, Виктор и я, и ничего не могли понять. Дорогое мое дитя, выкинь из головы чудовищную фантасмагорию о шпионаже, недостойную и тебя и нас. Все перечисленные тобою факты, на которые ты жалуешься, — полнейшая для меня неожиданность… Мне очень хочется, чтобы ты изгнал смешной и нелепый призрак „отцовской полиции“, якобы окружающей тебя. Я люблю тебя всем сердцем, я полон заботы о тебе, жизнь моя принадлежит тебе… Я так занят, что у меня нет ни одной лишней минуты. Я прервал свою работу лишь для того, чтобы наспех написать тебе несколько слов. Скоро к тебе приедет мама и проведет с тобой целый месяц. Я завидую ей…»

В конце 1864 года Шарль уехал из Парижа, чтобы обосноваться в Брюсселе. 17 октября 1865 года он венчался в церкви Сент-Иоссе-тен-Нооде на крестнице Жюля Симона — Алисе Леаэн, хорошенькой и кроткой восемнадцатилетней девушке. Она была сирота и воспитывалась у своего дяди по матери, Виктора Буа, известного инженера и строителя железных дорог.

Франсуа-Виктор, неустанно трудившийся над переводом полного собрания сочинений Шекспира, скучал меньше, чем другие, и он остался бы со своим отцом, если бы внезапное горе не заставило его поспешно покинуть англо-нормандский остров. Он уже давно был помолвлен с молодой девушкой, уроженкой Гернси, Эмили Патрон, дочерью архитектора, который работал и для Виктора Гюго; последний одобрял этот брак. К несчастью, Эмили была больна чахоткой. Незадолго до свадьбы она стала таять на глазах, болезнь прогрессировала со страшной быстротой. Гюго пришел навестить больную. Она сказала с улыбкой: «Мне не хочется умирать…» Но 14 января 1865 года она умерла, и скорбь Франсуа-Виктора была так велика, что испуганный отец заставил его покинуть остров еще до похорон, на которых произнес прочувствованную речь.

Записная книжка Виктора Гюго:

«Я сообщил семье Патрон, которая хочет, чтобы часть моей речи была выгравирована на могильной плите мисс Эмили, что я поручу высечь эту надпись золотыми буквами на гернсийском граните».

Госпожа Гюго поехала вместе со своим сыном в Брюссель. На этот раз она отсутствовала целых два года. С января 1865 года до января 1867 года она не появлялась в «Отвиль-Хауз». Старый волшебник остался теперь на своей скале почти в одиночестве. Приехала его свояченица, чтобы вести хозяйство. Жюли Фуше вышла замуж за гравера Поля Шене, но отношения у них не ладились. Одна Жюльетта была верна своему долгу. Чем больше членов семьи покидало pater familias, тем больше он принадлежал своей верной любовнице. «Если бы я осмелилась, — говорила Жюльетта, — я молила бы небеса продлить наше пребывание здесь до конца дней наших». Время от времени, в священные даты их любви возникали стихи, призванные запечатлеть ее навеки.