Олимпио, или Жизнь Виктора Гюго

Бомбардировка калечила Париж, сильно пострадал квартал, где Гюго провел свою юность, – монастырь фельянтинок. Снарядом была пробита часовня Пресвятой Девы в соборе Сен-Сюльпис, где некогда венчался Гюго. Сторонники Коммуны все настойчивее уговаривали поэта помочь им свергнуть правительство. Теперь он презирал Трошю, много говорившего о «вылазках», но не совершившего ни одной вылазки. Гюго прозвал его «причастием прошедшего времени» от глагола «trop choir»[211] и написал о нем злые стихи:

…Ничтожный, бравый, набожный солдат…
Стреляет пушка, но велик откат…

Однако он считал, что для страны более опасно восстать против власти в виду врага, чем поддерживать беспомощное правительство «карлика, претендовавшего сотворить ребенка этой великанше Франции». Вначале Париж воспринял осаду с веселым мужеством, затем героическая комедия обернулась трагедией. Наступил голод. С воем проносились снаряды. Розовым светом озарял ночное небо пылавший вдали Сен-Клу. Потерпели поражение вылазки солдат в Шампани и Монтрету, из-за «неспособности командиров», как утверждали парижане. Журналист Анри Боэр окрестил Трошю «конным дипломатом». 29 января было заключено перемирие. Шел снег, как это описано в «Искуплении». Жестокий Бисмарк произнес: «Зверь мертв». В Париже появились и куры и мясо, но появились также и отряды пруссаков в остроконечных касках.

Для того чтобы подписать мир, необходимо было избрать Национальное собрание, которое должно было заседать в Бордо. Естественно, что Гюго стал кандидатом от департамента Сены и, не сомневаясь, что он будет избран, направился в Бордо. Его совсем не радовала мысль стать членом Национального собрания, которое утвердит поражение, но он не мог от этого уклониться. Записная книжка Гюго: «Я приехал в Париж в надежде там умереть. Я направлюсь в Бордо с мыслью возвратиться оттуда в изгнание». Он уехал в Бордо 13 февраля 1871 года. Только что избранное Национальное собрание не разделяло республиканских и патриотических чувств Виктора Гюго. Застигнутая врасплох страна не желала больше терпеть бонапартистов, виновных в поражении; но она еще не желала и голосовать за республиканцев; страна голосовала за монархистов и за мир. Мелкопоместные дворяне, закоренелые легитимисты, не вылезавшие из своих усадеб со времени революции 1830 года, встретились в Бордо на аллеях Турни. Они возмущали поэта.

Виктор Гюго – Полю Мерису, 18 февраля 1871 года

Скажу по секрету – положение ужасное. Национальное собрание – это Бесподобная палата. Пропорция представительства такая: нас – пятьдесят, а их – семьсот… По всей вероятности, мы не найдем другого средства против угрожающих нам подлых выпадов большинства, кроме мотивированной отставки всей левой группы. Это нанесет рану Собранию, и, может быть, смертельную…

В городе, наводненном депутатами, трудно было устроиться с квартирой, в особенности для Гюго, который всегда переезжал со всеми своими чадами и домочадцами. Шарль снял для семьи небольшую квартиру по улице Сен-Мор, в доме № 13; Алиса заметила, что число «тринадцать» ее преследует: 13 февраля выехали, тринадцать пассажиров находилось в салон-вагоне. Виктор Гюго, очень суеверный, увидел в этом дурную примету. Но как только он появился, город возликовал. Национальные гвардейцы размахивали своими кепи; толпа так шумно его приветствовала, что старик, до слез растроганный, укрылся в ближайшем кафе. 16 февраля были объявлены результаты голосования по Парижскому округу. Луи Блан получил двести шестнадцать тысяч голосов; Виктор Гюго – двести четырнадцать тысяч; Гарибальди – двести тысяч. Тотчас же правое большинство Собрания избрало главой исполнительной власти маленького Тьера.

Гамбетта, Луи Блан, Бриссон, Локруа, Клемансо окружили Гюго и провели его в председатели левого крыла Собрания. Дни его были целиком заполнены: Национальное собрание, заседания левой, писательский труд. В свободное время он прогуливался с малышами – Жоржем и Жанной. «Меня можно именовать – Виктор Гюго, представитель народа и нянька детей». 26 февраля ему исполнилось шестьдесят девять лет; 28-го Тьер внес на утверждение Собрания «гнусный мирный договор». Эльзас и Лотарингию отторгли от Франции. В комиссии Гюго заявил, что не будет голосовать за эти предложения.