Олимпийский диск

Далее простирались спокойные владения зерновых культур. Торговали пшеничной и ячменной мукой различного помола, имелись даже зерно и мельница, вращаемая ослом, откуда сыпалась мука, не внушавшая никаких подозрений. Под пологом палаток сидели купцы из Ольвии 1, заваленные мешками с зерном. Тут решались самые разные деловые вопросы: доставка продуктов в города, пострадавшие от неурожая, заключение торговых сделок, объединение фирм и факторий, наконец, являлись землевладельцы поговорить о мелиорации. Жителей Ольвии слушали уважительно, что подобало их достатку и опыту. Сидя в днепровском лимане, они соседствовали с необозримыми черноземными пространствами, в непосредственной близости к древнейшим мифам. Они рассказывали, что у них живет Ахилл, которого перенесли туда после смерти морские богини. Длинный песчаный мыс, далеко выдающийся в море, служит ему стадионом, и не раз можно увидеть стремительную тень героя, исчезающую, словно легкое облачко. Они ссылались на свидетельства мореходов, будто для их грузных, отяжелевших тел само созерцание подобного проворства представляло чрезмерное напряжение.

1 Милетская колония на северном побережье Черного моря, близ устья рек Борисфен (Днепр) и Гипанис (Буг).

За их палатками благоухали столы со свежеиспеченным хлебом. Каждому уже опостылели мады, твердые лепешки, которые крошили в сухое вино во время утренней трапезы. Многие жители гор и неурожайных земель вообще впервые видели пшеничный хлеб, с темной коркой и великолепным белым мякишем. Некоторые долго выбирали булки, удивляясь разнообразию их форм: так как одни походили на морские звезды, другие на полумесяцы, а третьи представляли из себя фигурки различных зверей. На широких досках подавали еще горячим печенье с творогом, кунжутом, на меду.

Овощные лавки дозревали румянцем яблок, золотом груш, сладким запахом фиников. Покупатели орехов просили в придачу несколько листьев, которые засовывали в постель, спасаясь от насекомых. Из зеленых пучков сердечника и кервеля, среди кочанов салата, над связками чеснока и лука, возвышались огромные сикионские огурцы. Те, кто покупал их, настраивали против себя киприота, который рядом держал палатку с кореньями. Он приобрел где-то за большие деньги мешок перца и громко нахваливал его. Рассказывал об Индии, что лежит за тридевять земель, о бурных морях и летающих драконах, мелкие темные зернышки на его ладони оказывались даром удивительных приключений, многие люди поплатились за это жизнью, он же готов был один киаф уступить за два обола.

Никто, разумеется, не мог позволить себе такого расточительства. Но красноречие киприота лишало кушанья вкуса, он высмеивал недоверчивость людей, которые, как ему казалось, не нюхали в жизни ничего, кроме дыма своего очага, и когда, приставив руку к глазам, он принимался высматривать, не идут ли "его постоянные клиенты, господа из Сицилии", то кое-кто сговаривался с ним о покупке за пол-обола.

Закусочные издалека заявляли о себе дразнящим запахом оливкового масла. Под полотняными навесами виднелись врытые в землю печи с несколькими топками, а над топками на железных треногах стояли котлы и кастрюли. Можно было наблюдать за тем, как свежевымытая и освежеванная рыба поступает на сковородку, как ее заливают маслом, вином, заправляют пряностями и, наконец, водрузив на тарелку, присыпают щепоткой лазерпиция 1, который придает ей пикантный привкус.

Едят стоя, ложкой или руками, держа под мышкой хлеб, то и дело отламывая от него кусок за куском. Тарелка возвращается к хозяину чисто вылизанная, жир с губ и бороды снимается хлебным мякишем, и этот влажный, липкий шарик бросают курам, которые кудахчут в клетках.

После этого трудно отказать себе в кубке вина. Вино продается в беседках, сооруженных с помощью нескольких столбов, с крышей из веток и листьев. При каждой беседке яма в земле, где охлаждается в глиняных кувшинах вино. Из трех сортов вин - темного, густо-красного цвета, как кровь из вены; белого, светлого, как солома; и желтого, с золотистым отливом, - последнее лучше всего способствует пищеварению. В нем соблюдена необходимая мера. Ибо темное - слишком густое и крепкое, а белое - жидкое и слабое. Конечно, у каждого свой вкус, и знатоки долго блуждают между Флиунтом, Сикионом, Хиосом, Лесбосом, Тасосом, Родосом, Книдом, как сбившиеся с курса корабли. Впрочем, никто не пьет вина в чистом виде. К нему добавляют до двух третей, даже до трех пятых воды. Запыхавшиеся мальчишки носятся с гидриями 2 за несколько стадиев, к источникам. Многие посетители ограничиваются только водой и в упоении подносят ко рту холодный кувшинчик. Кое-где разносят миринит, вино с одуряющим запахом, приправленное соком миртовой ягоды. Прохаживаются лоточники, предлагая сидр, фиговый и финиковый напитки.

1 Растение, употреблявшееся как приправа и лекарство.

2 Кувшин для воды.

Однако настоящая давка начинается только за пределами этого царства чревоугодия.