Олимп

Никто, и даже собственная совесть, не осудил бы Даэмана, вернись он в Ардис, чтобы поведать об увиденном и услышанном. Работа окончена. Факс-павильон похоронен под толщей голубого льда. Самое крупное отверстие из дюжины заметных глазу не превышало в поперечнике тридцати дюймов и уходило, изгибаясь во льду, неведомо куда. Даже если сунуться в этот лабиринт, сотворённый Сетебосом на костях погибшего города, как отыскать потом дорогу назад? А в Ардисе путешественника уже ждут, и вести, собранные за последние тринадцать часов, очень пригодятся товарищам по колонии…

Даэман вздохнул, опустился на корточки у входа, который зиял над самым полом, отстегнул наплечные лямки рюкзака и, проталкивая его перед собой заряженным арбалетом, пополз в нору.

Пробираться было утомительно и временами очень больно – космический холод и сквозь термокожу обжигал колени и ладони. Меньше чем через сотню ярдов тоннель раздвоился; мужчина повернул налево: ему показалось, будто там светлее. Ещё пятьдесят ярдов спустя коридор слегка пошёл под уклон, заметно расширился и затем уже выпрямился, как струна.

И вот путешественник уселся на льду (холод кусал за ягодицы даже через термокостюм и тёплую одежду) и достал из рюкзака бутыль. Долгие часы странствий по факсу и тревожных бесед с перепуганными людьми вконец изнурили его, породив настоящую жажду. Хотя Даэман бережно расходовал воду, половина оказалась истрачена. Впрочем, это не имело значения: от холода питьё затвердело, точно камень. Убрав бутыль под тунику, поближе к молекулярной термокоже, мужчина стал осматривать ледяную стену.

Гладкой она отнюдь не была, как и вообще голубая паутина. Повсюду темнели загадочные борозды; некоторые из них тянулись горизонтально или чуть косо, так что сын Марины почти ожидал увидеть отпечатки пальцев и даже ног. Стена уходила вверх почти на сто футов, после чего слегка изгибалась и совершенно исчезала из поля зрения. Однако где-то вдали над головой Даэману померещился более яркий солнечный свет.

Кузен Ады вытащил из рюкзака два одинаковых ледоруба, которые накануне по его просьбе выковал Реман. Мужчина усмехнулся: ещё до Падения он бы умер от скуки, услышав о каких-то там орудиях труда. Он и слова-то такого не знал: «ледорубы», пока не «проглотил» его в одной из пожелтевших книг. А нынче от этих железок зависит его жизнь.

Каждый инструмент был четырнадцати дюймов в длину, причём одна его сторона оставалась прямой и гладкой, а другая – изогнутой и зазубренной. Кузнец научил Даэмана плотно обмотать рукояти крест-накрест кожаными ремнями, так чтобы находить опору даже сквозь молекулярные перчатки. Острия были старательно заточены на лучшем шлифовальном станке Ханны.

Путешественник поднялся, взглянул наверх, закрепил респиратор, так чтобы тот закрывал и рот, и нос, взвалил на спину рюкзак, проверил на прочность лямку тяжёлого арбалета, забил ледоруб в стену и подтянулся на четыре фута. На этом участке тоннель был не шире трубы главного камина в Ардисе, и мужчина упёрся ногой в противоположную стену, дабы немного передохнуть, потом забил второй ледоруб и повис на нём, опираясь подошвой на первый. «В следующий раз, – подумал он, отдуваясь и сам не веря, что этот раз когда-нибудь наступит, – надо будет снабдить ботинки шипами».

Даже пропущенное сквозь респиратор, его дыхание замерзало на лету. Объёмный рюкзак в любую минуту грозил утянуть хозяина вниз. Даэман прорубал очередную опору, подтягивался ставил на неё носок ноги, забивал ледоруб ещё выше, подтягивался, переносил вес тела на другую ногу… Одолев двадцать футов, мужчина повис на двух ледорубах, заколоченных в синюю стену, и, запрокинув лицо, посмотрел вперёд. «Пока всё не так уж и плохо, – подбодрил он себя. – Колено трубы начинается через сотню футов. Ещё пятьдесят шагов, и я доберусь до поворота…» «И обнаружу тупик», – в мыслях шепнул предательски! голос. А более мрачная часть рассудка тут же прибавила: «Или свалюсь и сломаю шею». Сын Марины тряхнул головой, отгоняя зловещие думы. Руки-ноги дрожали от напряжения и усталости, Для следующей остановки надо бы прорубить опору поглубже так будет удобнее. А если придётся возвращаться… Ну что ж, для этого в рюкзаке и сложена кольцами длинная верёвка. Достаточно ли он захватил? Скоро станет ясно.

* * *