Олимп

– Я имею в виду, сейчас же. Эти твари – не детеныши Сетебоса, скорее что-то вроде вшей.

– Вот это – вошь? – переспросила Ада. – Да я могу слышать его мысли…

– И еще не такого наслушаешься, пока урод не выберется на волю (между прочим, если бы захотел, он бы уже так и сделал) и не высосет силы и души прямо из ваших тел.

Молодая женщина поморгала и опустила глаза. Похожий на двухполушарную задницу мозг-младенец еле различимо серел на самом дне Ямы, закрыв многочисленные глаза, втянув подвижные щупальца и подоткнув ладошки под склизкое тело.

– Твари вылупляются из яиц и разбегаются в разные стороны, – продолжал бородач. – В длину они достигают не более двадцати футов. Для настоящего Сетебоса эта мелочь – вроде лазутчиков: находят… э-э-э… съедобные места и возвращаются к «папочке». Не знаю точно, как им удается перемещаться на такие расстояния – видимо, при помощи Брано-Дырок, и хорошо, что наш пока еще не дорос до подобных фокусов. А в благодарность за подробные отчеты Сетебос пожирает своих лазутчиков, поглощая силу, которую эти… малыши… высосали в мире.

– Откуда ты столько знаешь про Сетебоса и его… вшей? – удивилась Ада.

Никто мотнул головой, точно не желая отвлекаться на глупости.

«Да, и когда ты собираешься окружить милую Ханну любовью и вниманием, которых она заслуживает, свинья ты мужского пола?» – мысленно прибавила женщина.

– Никто хотел сказать… попросить нас о чем-то важном, – вмешался ее кузен с весьма озабоченным видом.

– Мне нужно взять соньер, – проговорил бородач.

Ада снова моргнула.

– Куда это?

– Полечу на кольца, – ответил Никто.

– И надолго? – поинтересовалась собеседница.

А сама подумала: «Это невозможно!» И, кажется, кузен был с ней совершенно согласен.

– Не знаю, – произнес Одиссей со своим диковинным акцентом.

– Что ж, – начала молодая женщина, – даже не рассчитывай его получить. Летающий диск нам нужен, чтобы спастись отсюда. И для охоты. И для того, чтобы…

– Мне просто необходимо взять соньер, – повторил Никто. – На континенте не найдется еще одной машины, способной взмыть на такую высоту, а добираться в Китай за другими мне уже некогда. К тому же из-за проклятых калибано к Средиземному Бассейну нынче и не подступишься.

– В общем, так, – в голосе Ады зазвенели столь редкие нотки стального упрямства, – соньера ты не получишь. Иначе нам всем конец.

– Да ведь это сейчас не важно, – ответил седобородый воин.

Будущая мать хотела засмеяться, но лишь открыла рот и в изумлении уставилась на собеседника.

– Для нас это важно, Никто. Мы хотим жить.

Мужчина покачал головой, как бы удивляясь ее непониманию.

– Скоро на этой планете не останется ни души, разве что я полечу на кольца… причем сегодня же, – уточнил он. – Мне нужен соньер. Если смогу, или сам вернусь на нем, или пришлю машину обратно. А если нет… ну, тогда уже все без разницы.

Пожалев, что не захватила с собой винтовки, хозяйка сожженного особняка покосилась на кузена: тот с отрешенным видом, как бы невзначай, поигрывал оружием. Никто же, казалось, прилетел с голыми руками, однако все помнили о его недюжинной силе.

– Мне нужен соньер, – стоял на своем Одиссей. – Сегодня. Сейчас же.

– Нет, – отрезала Ада.

Рукастый сирота в глубине темной Ямы внезапно завыл, захрапел, закашлял и под конец – очень даже по-человечески – расхохотался.

70

Высоко под куполом неба клокотала гроза. Кольца и звезды давно погасли; одни лишь молнии озаряли гигантские стены воды и непристойную бледно-розовую Брешь между ними, так далеко простершуюся на восток и запад, что даже яркие зарницы, как ни старались, не могли обрисовать ее во всей бесконечности.

Молнии полыхали почти беспрерывно, раскаты грома гулким эхом сотрясали узкий коридор, прорезанный в Атлантическом океане, предающемся бурной ярости. Харман лежал, свернувшись в тонком, словно шелк, спальном мешке и термокоже, и смотрел, как пятьюдесятью этажами выше вздымаются и грохочут стофутовые водяные валы. Ветер вертел и рвал клубящиеся тучи буквально в сотнях футов над волнами. И хотя здесь, у дна, в полутысяче футов ниже поверхности, недвижно безмолвствовали темные глубины, немногим выше океан уже начинал волноваться. Неспокойно было и в прозрачных энергетических трубах и конусах, соединяющих южную и северную стены Бреши; Харман еще не знал точного названия, а Мойра величала их попросту «каналами». Один из них обозначался во время вспышек в паре сотен футов над пересохшим дном, примерно в полумиле к западу от места ночевки, а еще один остался позади, восточнее на целую милю. Оба канала нещадно бурлили: под незримой энергетической оболочкой перекатывались колоссальные массы белопенной воды. По счастью, крепкие силовые стены не позволяли волнам залить Атлантическую Брешь и утопить путешественников, однако в воздухе сплошным туманом висели брызги. Верхняя одежда мужчины была свернута и упрятана в рюкзак – совершенно, как выяснилось, непроницаемый, как и спальный мешок. А вот дыхательную маску муж Ады поднял, и теперь у него вымокло лицо. Проводя языком по губам, он чувствовал привкус морской соли.