Олег Табаков

К этому времени Табаков уже два года занимался с детьми актерским ремеслом. А первый опыт педагогики и режиссуры он получил еще в 1968 году, поставив дипломный спектакль «Женитьба» по пьесе Гоголя в набранной «Современником» молодежной студии. Но тут внезапно понял, что дело надо начинать с нуля. И… в другом месте. На протяжении всей жизни Табаков будет тянуться к молодым, всю жизнь в нем жила юность «Современника» и, конечно, невоплощенная мечта Ефремова. Поэтому и тянулся он к юным, много лет возглавлял секцию ВТО по работе с молодежью, одним из первых в застойные годы начал заниматься студийным движением. Его переполняла действенная сила отдать, поделиться. Свои цели Табаков формулировал точно и однозначно: необходимо помогать «Современнику» оставаться духовно молодым. Осуществить это может поколение, которое принесет новые ноты, интонации, чувства. Желанием заняться педагогикой Табаков удивил многих. Любимец публики, ведущий артист театра, успешно снимающийся у лучших режиссеров отечественного кинематографа, и вдруг — педагогика! Зачем, чего ему не хватает? — удивлялись коллеги. В вопросах творчества он никогда не юлил, не врал, открыто говорил о том, что его волновало. Но человек ценен, когда его слова совпадают с его действиями. Сохранился удивительный документ, где каждый пункт серьезно продуман, дышит энергией и ответственностью.

15 января 1974 года, театр «Современник». Из выступления Олега Табакова о будущей студии:

— Беды наши, о которых мы довольно подробно говорили на заседании художественного совета, которые, так или иначе, имели свое отражение на собрании труппы, в выступлениях отдельных наших товарищей, — беды эти старые, такие старые и вечные, как и сам театр. Театр наш заканчивает свой восемнадцатый сезон, и если говорить о времени, то нам, пожалуй, удалось обмануть его в большей степени, чем кому бы то ни было вообще в мировом театре. Если вы прочтете стенограммы Художественного театра, то, всё, о чем мы говорили сегодня, у них было значительно раньше. Из вас никто еще не был в театре, когда, будучи на съемках фильма «Строится мост» в Саратове, который снимал Олег Николаевич Ефремов, мы похоронили студию. Похоронили естественно, потому что она не существовала. Не существовала не потому, что не соблюдались правила, — нет, она была мертва. Студийные законы существования не претворялись в жизнь. По форме же все было по-прежнему, но содержание было выхолощено.

Когда мы сейчас в интервью или каких-то заседаниях говорим о театре единомышленников, меня все время преследует эта же самая мысль: какой театр? Каких единомышленников? За что и против чего? Слова эти стали какой-то разменной монетой, которая имеет хождение, но постольку, поскольку другие об этом не говорят, или потому, что это стало уже правом театра «Современник» называться театром единомышленников. И хотя это все происходит на фоне более или менее успешного выпуска одного спектакля, другого, третьего, тем не менее это не перестает от этого быть неправдой. — Я не могу не отметить того логического развития, к которому пришел наш театр. Я имею, прежде всего, отсутствие единомыслия, отсутствие критериев, стремление многих наших товарищей стабилизировать во что бы то ни стало свое положение получать право на отсутствие желания всерьез искать, пробовать, ошибаться, а в результате этого, в результате отсутствия этого желания — как же можно двигаться вперед?! Это странная ориентация.