Олдорандо (СИ)

   Придя в отчаяние от одиночества, он яростно забарабанил в запертые ворота. В ответ не раздалось ни звука. Пошел снег, медленно, но беспрестанно.

   Коснувшись языком сломанного зуба, Юли вдруг вспомнил все побои, которые ему пришлось вынести от отца за свою короткую жизнь -- зачастую просто потому, что у того было плохое настроение. Почему же отец не побил фагоров?..

   Он замер, подняв кулаки над головой. Затем вдруг плюнул, и плевок повис на шершавой доске ворот. Это -- отцу. Юли возненавидел его за то, что тот оказался таким слабаком. Он вспомнил его парку, заляпанную жиром так, что её мех свалился в грязную массу неопрятных комков, его лицо, тоже покрытое грязными полосами, его немытые волосы, маслянисто блестевшие на висках и над воротником...

   Наконец он с отвращением отвернулся от этого образа и пошел прочь между одинокими каспиарнами. Таща за собой копьё отца, Юли вдруг подумал, что не заслужил такой участи -- его предки были великими людьми, а он влачил жизнь раба при собственном отце. Который жалко бежал, даже не пытаясь защитить его. А ведь вдвоем они смогли бы отбиться от фагоров!.. Но ему не оставалось ничего другого, как повернуть назад, к дому своей матери -- если только он вообще сможет его найти среди скрывшего все следы снега.

   Затем он подумал, что даже если отыщет дорогу домой, вся его жизнь будет потрачена на бесконечное бегство от голодной смерти в этом негостеприимном краю, населенном чужаками. Всё, что ждет его там -- это надоевшие упреки вечно голодной сестры и насмешки дядей, презирающих его глупого и жестокого отца. Нет уж, туда он не вернется!..

   Но тогда куда ему идти? Их семья осталась здесь последней из жителей Перевала -- все остальные погибли в жестоких стычках с местными или ушли дальше на запад в призрачных поисках лучшей доли. От жителей же Равнины не стоило ждать помощи -- они прикончат его, едва он посмеет обратиться к ним. О возвращении на родной Перевал нелепо было даже думать. Там не осталось ничего, кроме пепла и смерти.

   Юли шел и шел, и с каждым шагом в нем разгоралась незнакомая ему прежде угрюмая злоба. Весь мир обернулся против него. Что же дальше?..

   Неожиданно его пронзила ясная и пугающая мысль: если он хочет не только выжить, но и обрести судьбу, достойную его предков, то остается лишь одна надежда -- искать дорогу в далекий Панновал, где ещё сохранилось волшебство и величие прежних дней.

   Юли замер, осматриваясь, словно проснувшись. Он чувствовал, что с ним только что произошло нечто необычное. Казалось, в его душе что-то умерло. Внутри стало пусто и как-то непривычно легко. Впервые в своей жизни он был свободен и мог поступать по собственному выбору. Это было восхитительное чувство.

   Он покрутил головой, словно не понимая, как попал сюда. Зачем он вообще пошел за отцом, так глупо рискуя угодить в лапы к фагорам?.. Ведь отец предал его, теперь Юли понял это совершенно ясно.

   На какой-то миг его охватили сомнения -- он вспомнил свою больную сестру и свою клятву во что бы то ни стало вернуться к ней. Но что ему теперь до сестры? Наверняка, она тоже умрет, как умерла его мать. А он сделал для неё уже всё, что мог, довольно!..

   Ещё какое-то время он стоял, затаптывая в душе последние искры совести. Затем, решившись, Юли быстро зашагал сквозь пелену клубящихся снежных хлопьев вниз по склону. Копьё отца он по дороге зашвырнул в кустарник, не зная, что начинает цепь событий, которые навсегда изменят историю всей его планеты.

* * *

   Несмотря на охватившую его решимость, идти было очень тяжело. Ноги Юли вязли в глубоком снегу, тело ныло, голова гудела после падения с трубы. Он чувствовал себя совершенно разбитым и даже бросил свой мешок с тяжеленным котлом, вспомнив, что отец всё время заставлял таскать его. Но голод был сильнее усталости и гнал Юли вперед, пока он не добрался до берега Варка. Но его надежды были тут же разбиты. Их припасы, как он и боялся, исчезли. Все йелки были съедены. Хищники, хлынувшие со всех сторон, сожрали всё без остатка. Возле реки остались лишь скелеты и груды костей. Юли завопил от отчаяния и ярости. Однако, она же не дала ему сдаться так легко.

   Река вновь замерзла и снег занес глыбы неровного льда. Юли расшвырял его ногой. Во льду виднелись туши вмерзших бийелков. Голова одного свесилась вниз, в мутный поток. Большие рыбы клевали её глаза.

   Яростно орудуя копьём, Юли пробил отверстие во льду, расширил его и стал ждать рыб, глотавших пузырьки воздуха, держа копьё наготове. Наконец, в воде мелькнули плавники. Он нанес удар. Когда он потянул копьё наверх, на его острие затрепетала рыба в голубых пятнах, разинувшая рот от удивления. Она была размером в три его ладони. Юли пожалел, что бросил свой котел. К счастью, соль всегда была в кожаном мешочке при нем и поджаренная на маленьком огне рыба показалась удивительно вкусной. Он насытился до удовлетворения, затем, завернувшись в шкуры их полога, проспал целый час.

   Поев и отдохнув, он уверенно направился на запад, по памяти отыскивая ведущую в Панновал торговую тропу, почти затоптанную копытами мигрирующего стада.