Олдбери

Коридор сужен донельзя. Мы пробираемся боком, прижимаясь спинами к стене, а впереди не видно совершенно ничего. Там, дальше, темнота только сгущается. Под ногами, будто змеи, вьются корни растений. Едва хватает сил продираться вперёд, так ещё стараешься не споткнуться.

Я шарю по стене руками. Адам и Сабрина говорили: прямо, до конца и наверх. Похоже, где-то здесь должна быть лестница или что-то вроде того. Плечом я упёрся в стену. Всё, дальше ничего нет.

– Давай, давай, давай! – в ужасе подгонял меня Рэй.

Наконец, я зацепился за что-то, очень похожее на лестницу, а над головой тотчас появилась узкая полоска света.

– Мы здесь! – во всё горло крикнул Рэй. – Мы здесь!

Над нами заскрипел металлический люк, а затем в свете фонарей показалась рука Адама.

Не помню, как выбрался на поверхность и вытянул за собой Рэя, но затем мы трое уставились на люк и ждём, когда появился Эбигейл. Разумнее всего – бежать прочь, к остальным, однако мы, склонившись над землёй, по неизвестной причине продолжаем ждать.

Моё дыхание практически остановилось, только сердце бешено колотится в груди в ожидании безумного призрака. От столь странного занятия нас отвлёк крик Мэлроуза.

– Это ещё кто?! – возмущённо прокричал он. – Вы что там забыли?! Это мой дом! – вопил Герберт, срываясь на хрип.

– Это призрак! – негромко отозвалась Сабрина. – Не привлекайте её внимание! – убеждала она.

Адам переглянулся со мной и Рэймондом, а в следующее мгновение мы, словно по команде, ринулись к друзьям.

Эбигейл нервно расхаживает по крыльцу, но почему-то даже не смотрит в нашу сторону. Не то чтобы мне очень хочется встретиться с ней лицом к лицу, но призрак ведёт себя как-то странно. То она преследует нас по всему подземелью, то не нападает, когда мы находимся в её поле зрения.

Я едва успеваю вытирать с лица капли воды и протирать глаза от неё же. Плохо видно, тем не менее мне удаётся угадывать происходящее на крыльце по силуэтам.

Дом в одно мгновение приобрёл прежние черты – клянусь, стоило мне моргнуть, как окна и дверь снова оказались на своих законных местах, – а вокруг Эбигейл показались пять небольших призраков. Дети жмутся к матери и обнимают её, будто ничего не случилось.

На секунду мне показалось, что лишние в Олдбери не они, а мы. И живые здесь тоже вовсе не мы.

Вся вода, парившая в воздухе, вдруг схлынула на землю волной. Трава заблестела тысячами бриллиантов, отражая в себе чистое звёздное небо.

Я наконец сумел протереть глаза и ясно увидеть происходящее на крыльце.

Последним из дома показался сам доктор Алистер Гарольд. Он прилично одет и выглядит так, будто всё ещё жив.

У меня перехватило дыхание. Герберт Мэлроуз впал в ступор от увиденного. Его ноги подкосились, и мужчина звучно плюхнулся на мокрую траву. Адам сложил руки на груди и угрюмо посматривает на семейство Гарольд. К моему удивлению, даже Амелия восприняла данную картину спокойно – она просто наблюдает. Эви нервно перебирает в руках маленькую отвёртку и иногда переводит взгляд на меня.

Один только Аарон глядит на чету Гарольд и нервно шепчет, кусая ногти:

– Чёрт, чёрт, чёрт.

Самыми спокойными из нас, как всегда, остаются Сабрина и Рэймонд. Теперь им не страшно. Сейчас они нисколько не боятся старого Олдбери, а потому робко улыбаются ему.

Алистер Гарольд с нежностью обнял жену и неспешно спустился по ступенькам. Он вальяжно подошёл к электрическому щитку и с лёгкостью повернул тумблеры. Их несколько раз уже отключала Эви во избежание возгорания.

Мы наблюдаем за происходящим, прекрасно понимаем, что особняк Олдбери вот-вот воспламенится, но никто из нас не решает помешать этому.

Семейство Гарольд вернулось в дом. Я чётко расслышал в звенящей тишине, как в замочной скважине со скрипом повернулся старый ключ. В следующее мгновение один из кабелей, идущих от щитка, заискрился и оборвался. Дерево вспыхнуло моментально, несмотря на влагу, и буквально за минуту пламя охватило всё здание.

Каждый из нас смотрит на это, но не решается что-либо предпринять. Даже Мэлроуз, так дороживший знаменитым аттракционом, не хватается в спешке за телефон. Мы стоим напротив охваченного огнём Олдбери и молча наблюдаем, как прямо на наших глазах с лица земли исчезает кусочек истории.