Читаем Октябрь полностью

— …должны прямо сказать Временному правительству: мы будем поддерживать его постольку-поскольку…

Кто-то крикнул:

— Верно!

Потом в зале наступила тишина. Наконец, чуть заметное движение всколыхнуло ряды, как ветер спелое жито.

— Товарищи, — продолжал Левчук, — во имя революции, перед лицом реакции и прямой контрреволюции, мы должны решительно объединиться…

Снова кто-то крикнул: «Правильно», но движение, охватившее ряды, усиливалось, между залом и оратором как бы образовался разрыв, словно между льдинами в половодье, сперва едва заметный, потом всё более усиливающийся.

— …Обстоятельства диктуют нам насущную потребность объединяться, создавать объединительные центры со всеми социал-демократическими силами…

— То есть с меньшевиками, — крикнул кто-то в зале, — говорите прямо!

— Я говорю — всех социал-демократических сил без исключения.

Сидевший рядом с Тимошем рабочий, перед тем горячо аплодировавший Левчуку, вскочил и сложил руки рупором, выкрикнул всего лишь одно слово:

— Артист!

В зале послышался смех. Пустота, образовавшаяся между людьми и оратором, усиливалась. Кто-то пытался поддерживать его, но это не могло изменить воли собрания. Кто-то еще продолжал кричать: «Правильно, верно. Пусть говорит, дайте человеку высказаться». Но решение массы уже определилось.

Левчук пытался преодолеть разрыв:

— Я должен сказать и определенно подчеркнуть, что в этом вопросе стою на одной платформе со многими видными работниками и уверен, что и другие, собравшиеся тут товарищи, поймут и….

Зал кипел. Утратив поддержку масс, оратор захлебывался, слова сыпались беспомощно и глухо:

— …Мы не можем игнорировать выступления ряда товарищей…

— Тем хуже для этих товарищей! — послышалось в зале.

Левчук что-то выкрикнул в заключение, поднял руку и сошел со сцены с победоносным видом. Не успел он еще скрыться за кулисами, председатель объявил, что слово предоставляется рабочему вагонных мастерских:

— Товарищи, я буду краток, — обратился вагонник к собранию, подчеркивая каждую фразу движением руки. — Мы, товарищи, должны заявить прямо: нам не нужны, с позволения сказать, р-р-революционеры постольку-поскольку. Никакой поддержки буржуазному Временному правительству. Никакой поддержки меньшевикам и оборонцам. Вся власть Советам рабочих и солдатских депутатов!

Тимош всюду высматривал Павла, но он, должно быть, не вернулся еще из Ольшанки. Где-то далеко за городом рассыпались пачками винтовочные хлопки, застрочил пулемет. Люди и на улице продолжали двигаться сплоченными рядами, разбились на две колонны — одна направилась в железнодорожный район, другая к заводам.

Впереди, не приставая ни к одной из них, мелькнула острая бородка.

«История ждет нас, — усмехнулся Тимош, — так вот, значит, какая история. С оборонцами и Временным правительством. Вот тебе и объединение».

Тимош видел, как Тарас Игнатович примкнул к железнодорожникам, ему казалось, что он различает знакомый, густой, немного глуховатый голос:

Никто не даст нам избавленья,Ни царь, ни бог и не герой…

Тимош хотел было кинуться к старику:

«Ты был прав, батько. Прости дурня!»

Но он не подошел к Тарасу Игнатовичу.

<p>23</p>

Город уже спал. По улицам бродили патрули; каждая воинская часть выслала отряды на охрану своих штабов и казарм. Утомленные войной, раздраженные неразберихой, царившей в городе и гарнизоне, солдаты нехотя несли службу, шли, распахнув шинели, с винтовками, повисшими на ремне.

Подтянутые, крепко сколоченные, стараясь по-военному чеканить шаг, проходили рабочие отряды, охраняя покой города, — революция двигалась улицами, утверждая свой порядок, внимая ночной тишине, всматриваясь в погасшие окна. Она не врывалась в дома, не выбрасывала господ из насиженных гнезд, не чинила расправы, не строила баррикад, не воздвигала гильотин. Банкиры и промышленники, фабриканты и купцы, маклеры и кокотки оставались в своих постелях, на своих пуховиках, но дни старого мира были уже сочтены, и самая страшная из гильотин — осуждение народа — нависла уже над их головами…

— Тимошенька!

Тимош вздрогнул. Кто-то бежал за ним. Он увидел по-бабьи повязанный, сбитый набок платок и глаза лихорадочные и воспаленные от бессонницы:

— Люба!

— Насилу дождалась…

— Почему ты здесь ночью?

— Да я тебя ждала. Я окликнула тебя, но ты даже, не оглянулся. Второй день разыскиваю, была на Ивановской…

— Почему не пришла к Ткачам?

— Чудной ты, да разве я могу к ним, — уловив взгляд Тимоша, безотчетным торопливым движением поправила платок, и он ровной строгой черточкой подчеркнул белизну высокого чистого лба, — стыдно мне…

— Не смей так говорить. Ты пойдешь со мной, — воскликнул Тимош, позабыв, что он сам не может вернуться к Ткачам, что у него нет угла, нет крова, — никто ничего не смеет нам сказать, мы обрученные, — он прижал ее к себе, угадывая под тряпьем круглые плечи, молодое тело:

— Я приезжал к тебе, говорили? Я искал тебя.

— А я думала — забыл. Думала, не нужна уже.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Тихий Дон
Тихий Дон

Вниманию читателей предлагается одно из лучших произведений М.Шолохова — роман «Тихий Дон», повествующий о классовой борьбе в годы империалистической и гражданской войн на Дону, о трудном пути донского казачества в революцию.«...По языку сердечности, человечности, пластичности — произведение общерусское, национальное», которое останется явлением литературы во все времена.Словно сама жизнь говорит со страниц «Тихого Дона». Запахи степи, свежесть вольного ветра, зной и стужа, живая речь людей — все это сливается в раздольную, неповторимую мелодию, поражающую трагической красотой и подлинностью. Разве можно забыть мятущегося в поисках правды Григория Мелехова? Его мучительный путь в пламени гражданской войны, его пронзительную, неизбывную любовь к Аксинье, все изломы этой тяжелой и такой прекрасной судьбы? 

Михаил Александрович Шолохов

Советская классическая проза
Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза