Октябрь

Какие там вещи – маленький саквояж на случай внезапного бегства был сложен уже давно. Судьба революционера неверна, только что ты произносил пламенные речи, и вот уже твой соперник отправляет тебя на гильотину. Я совсем не желал разделить судьбу Дантона, Робеспьера и Сен-Жюста, а потому давно приготовился оставить стремительно идущий на дно корабль русской революции. Под командой лейтенанта Малюты двое головорезов, у одного из которых я заметил нашивки унтер-офицера, вывели меня на улицу. Там мы все, и еще двое солдат, уселись в нутро броневика и покатили в какое-то неизвестное мне «надежное место». Именно тут, на жесткой встряхиваемой скамейке, зажатый с двух сторон вооруженными солдатами, под внимательным взглядом сидящего напротив Малюты, я понял, что моя жизнь еще раз разделилась на до и после.

13 октября (30 сентября) 1917 года, 17:45. Финский залив, борт БПК «Североморск»

Владимир Ильич Ленин

Где-то наверху противно взвыла сирена. Я посмотрел в иллюминатор. Корабль уже вошел в Неву и сейчас осторожно шел по фарватеру, приближаясь к Николаевскому мосту. Я торопливо собрал свои записи и сунул их в чемодан. Не доходя до моста, корабль остановился. В дверь кают-компании постучали. Вошел уже знакомый мне унтер-офицер Кукушкин, который и забирал меня из Выборга. Внимательно посмотрев на меня, он сказал:

– Товарищ Ленин, пора, катер спущен на воду. Вас уже ждут на набережной у Зимнего дворца. Там целый торжественный митинг, с оркестром и цветами.

Тот же катер, который в Выборге доставил меня с берега на корабль, теперь стремительно несся по реке. Вместе со мной были Эйно Рахья, подполковник Ильин, унтер-офицер Игорь и двое его солдат. Миновав Дворцовый мост, катер сбавил ход. На набережной, напротив входа в бывший царский дворец, стояла толпа. Развевались красные флаги. Когда мы выбрались на пристань, духовой оркестр на набережной заиграл «Интернационал».

По моим щекам покатились слезы. Конечно, в апреле 1917 года меня так же торжественно встречали у Финляндского вокзала, но тогда мы еще не были у власти, и Временное правительство могло бы нас прихлопнуть, как котят. А вот теперь… Теперь Временное правительство низвергнуто, причем больше собственными усилиями, чем нашими. Мы победили – ну, или почти победили, и при этом открыли новую страницу истории государства, которое совсем недавно именовалось Российской империей, а потом Российской республикой. Как эта страна будет называться дальше, я еще пока не решил, но это уже не так важно. Именно здесь мы построим первое на земле общество социальной справедливости и освобожденного труда!

Поднявшись по каменным ступеням пристани, я увидел улыбающегося Сталина, рядом с ним стояли довольный, буквально сияющий Дзержинский и какой-то генерал в пенсне. Еще несколько человек в уже знакомой мне пятнистой форме держались отдельно, хотя и находились в первых рядах встречающих. Видно, что главным среди них был офицер среднего роста, худощавый, с лицом, помеченным мелкими шрамами. Чутье подсказывало мне, что он успел немало повоевать, и грязь окопов для него привычнее паркета штабов. Рядом стоял еще один офицер, только помоложе, с жестким лицом кавказца. Третьим в их компании был немолодой, с короткой седой бородой мужчина, одетый в цивильный костюм. Но по его выправке было видно, что он тоже когда-то носил форму.

– Здравствуйте, товарищ Ленин, – сказал Сталин, пожимая мне руку. – Вот, разрешите вам представить, – он повернулся к встречающим. – Генерального штаба генерал-лейтенант Потапов Николай Михайлович, – генерал в пенсне подчеркнуто вежливо приложил ладонь к своей фуражке. – Полковник Бережной Вячеслав Николаевич, – козырнув, худощавый офицер пожал мне руку. Ну и у него и ручка, так сразу и не подумаешь, что он такой силач… – Старший лейтенант Бесоев Николай Арсентьевич, – офицер-кавказец, отдав честь, сделал шаг в сторону. Было заметно, что он все время поглядывает по сторонам, словно выглядывая возможную для нас опасность. Понятно, он у них кто-то вроде охранника… – Тамбовцев Александр Васильевич, журналист, – седобородый добродушно улыбнулся и протянул мне руку. Но по его хитрым глазам я понял, что он не так уж прост, как старается казаться. Как, впрочем, и я. Но у него преимущество, поскольку он про меня знает все, а я про него ничего. – А теперь, товарищи, давайте отправимся в Смольный, где обсудим все вопросы, связанные с передачей власти Керенским и формированием нового правительства, – пригласил Сталин. – Прошу вас.