Октябрь

Силы неслабые, и если они не захотят разоружаться, то нам мало не покажется. Все чехи имели боевой опыт, и в случае чего повоевать с ними придется всерьез. Им, кстати, в случае чего тоже будет не скучно с нами, ибо пока мы разгружали технику, к Житомиру подтянулся третий наш бронепоезд, «Кронштадт», и тут же начал расчехлять стволы своих морских шестидюймовок. Упрямые чехи могут в случае сопротивления огрести из их стволов град веских аргументов в виде 43-килограммовых фугасных «чемоданов».

К нашему приезду личный состав дивизии был уже выстроен на плацу. Первым мы решили дать высказаться генерал-лейтенанту Деникину. Как-никак он был хорошо известен на Юго-западном фронте и пользовался большим уважением среди солдат и офицеров. К тому же Антон Иванович в бытность комфронтом не раз приезжал в тогда еще Первую чехословацкую бригаду.

Сказать честно, переговоры с чехами получились не такие уж простые. Для начала их пришлось долго убеждать в том, что ни один из них не будет выдан властям Германии и Австро-Венгрии, что подобных договоренностей просто не существует. При этом пришлось воспользоваться авторитетом Михаила Александровича, которого многие из тех, кто стоял на плацу, знали в лицо. Генерал Шокоров, который не раз встречался с бывшим великим князем на фронте, подтвердил, что тот и в самом деле брат бывшего российского императора.

Ну, а точку в этом затянувшемся разговоре поставил Михаил Васильевич Фрунзе. Все-таки чехи – онемеченные славяне. И то, что перед ними находится сам «военный министр» нового правительства, заставило бывших солдат и офицеров Австро-Германской армии приутихнуть и вести себя соответствующим образом.

В самые драматические моменты мне приходилось появляться рядом с оратором и, подобно управдому Бунше в роли царя Иоанна Васильевича, хмурить брови и делать злое лицо. Бывшие австро-венгерские офицеры уже знали о том, что случилось с 8-й германской армией под Ригой. А меня генерал Деникин представил главным палачом, который уконтропупил фельдмаршала Гинденбурга и генерала Людендорфа. Мои гримасы действовали, и чехи начинали чесать головы – что с ними сделает этот убивец, если его как следует рассердить.

Ну, а после того как с божьей помощью и при содействии генералов Деникина и Романова лед недоверия растаял, пошел уже более предметный разговор, немного похожий на торг. Чехи интересовались, сколько будут платить им, если они перейдут на службу в русскую армию или Красную гвардию, как с ними будут обращаться, если они окажутся на правах интернированных, и нельзя ли будет, находясь на положении интернированного, заняться каким-либо делом в России – например, открыть частную торговлю или устроится на завод в качестве токаря или электрика.

На подобные «политические» вопросы отвечал больше Фрунзе, а я с генералами стоял скромно в сторонке, отдыхая от трудов праведных, тихо переговариваясь и посматривая по сторонам. Вроде ситуация была под контролем, агрессии чехи не проявляли, а наши снайперы и пулеметчики, занявшие незаметно все ключевые точки вокруг расположения дивизии, доложили мне по рации, что никаких подозрительных и враждебных телодвижений со стороны чехов не видно.

Через три часа долгого и полезного для всех разговора мы сошлись на следующем. Чехи составляют списки тех, кто решил интернироваться, а также тех, кто захочет продолжить службу в частях Красной гвардии или как частное лицо трудиться на предприятиях Советской России.

Насчет оружия было принято следующее решение: все оно, вплоть до личного оружия офицеров, будет сдано в хранилища и оружейки, опечатано мастичными печатями нашей бригады и чехословацкой дивизии, и к местам хранения выставят караул бойцов Красной гвардии.

На составление списков и определение с выбором каждому солдату и офицеру мы дали ровно сутки. Они попытались было выторговать для себя еще денек, но мы сказали, что время не ждет и суток для принятия решения вполне хватит. Любой желающий перейти на русскую службу офицер или нижний чин может, забрав свои вещи из казармы, организованно прибыть на железнодорожный вокзал и записаться добровольцем. Все остальные будут интернированы с предоставлением возможности заняться мирным трудом. К восемнадцати часам третьего декабря все должно быть уже закончено.

3 декабря (20 ноября) 1917 года, утро. Залив Петра Великого. АПЛ «Северодвинск»

Колчак Александр Васильевич, адмирал, командующий вооруженными силами Советской России на Дальнем Востоке