Октябрь

Я молча выслушал монолог Панкратьева. Действительно, положение тех, кто сейчас брошен своим начальством на произвол судьбы, незавидное. Безвластие же порождало анархию, а анархия – беспредел.

– Учтите, – сказал я, – вскоре мы закончим тут все свои дела и будем вынуждены покинуть Винницу. И если вы, Алексей Васильевич, останетесь здесь, на этом поле, то наверняка в самое ближайшее время имущество эскадры будет разграблено, а офицерский состав подвергнется издевательствам и убийствам…

Я внимательно посмотрел на Панкратьева и увидел, как тот невольно поежился, видимо во всех деталях представив то, что может произойти.

– Итак, – продолжил я разговор, – по приказу товарища Фрунзе вы должны перебазироваться под Киев, в котором будете находиться в полной безопасности. Решать, конечно, вам, но даю слово офицера, что в случае положительного решения вы о нем не пожалеете.

– Так-то оно так, – подполковник со вздохом развел руками, – но все же… простите меня, Вячеслав Николаевич, сомневаюсь я, уж больно все это неожиданно…

Я видел, что подполковник Панкратьев – один из многих русских офицеров, которые готовы храбро стоять под пулями, но не готовы в мирное время принимать самостоятельные решения.

Например, в нашей истории эскадра воздушных кораблей была растащена по частям приказами больших и малых начальников. Советской России удалось с большим трудом сформировать из ее остатков авиаотряд. Вот если бы подполковник получил бы четкий и недвусмысленный приказ от авторитетного для него начальника… Эх, как я не догадался запастись в Петрограде письмами от авиаконструктора Сикорского или первого командующего эскадрой генерал-майора Шидловского? Но после драки кулаками не машут. Подполковнику Панкратьеву необходимо получить указание от авторитетного для него человека. И надо, чтобы этот человек был знаком ему лично. И тут меня осенило.

– Алексей Васильевич, – спросил я Панкратьева, – а слова бывшего командующего Юго-западного фронта генерал-лейтенанта Деникина будет вам достаточно?

– Не понял вас, – растерянно спросил у меня ошарашенный подполковник, – а разве Антон Иванович еще жив? По слухам, еще месяц назад его и еще нескольких генералов убили в Быхове пьяные дезертиры.

Я покачал головой.

– Алексей Васильевич, у вас ложные сведения. Генерал-лейтенант Деникин не только жив, но и находится с нами здесь, в Виннице. Он сознательно сделал свой выбор в пользу службы Советской России. Вы можете с ним переговорить и тем самым разрешить все ваши сомнения…

– Замечательно, Вячеслав Николаевич, – оживился Панкратьев, – вы меня очень обрадовали. Генералу Деникину я верю, это замечательный человек и блестящий военачальник. Давайте сделаем так. Сейчас я прикажу оседлать моего коня, и через четверть часа можно будет выезжать.

– Давайте сделаем по-другому, Алексей Васильевич, – сказал я, доставая из кармана разгрузки рацию. – У вас есть возможность побеседовать с генералом Деникиным прямо сейчас же, не сходя с этого места.

Подполковник Панкратьев с нескрываемым удивлением наблюдал за тем, как я вызвал штаб и попросил позвать к радиостанции Деникина. Вскоре генерал вышел на связь.

– Антон Иванович, добрый день, это Бережной, – сказал я Деникину, – рядом со мной командир эскадры воздушных кораблей подполковник Панкратьев, и он желает с вами побеседовать.

– Я готов, – ответил Деникин, – конечно же я помню этого замечательного и храброго офицера. Вячеслав Николаевич, передайте ему, пожалуйста, радиостанцию.

Я передал рацию ошеломленному подполковнику Панкратьеву, предварительно объяснив ему, как этой штуковиной пользоваться.

– Ваше превосходительство, Антон Иванович, – растерянно пробормотал Панкратьев прямо в рацию, – я так счастлив снова услышать вас. А то мы вас уже похоронили, а вы живы – и слава богу!

– Алексей Васильевич, – ответил Деникин, – я сейчас занят, а потому не смог лично приехать к вам, чтобы еще раз увидеть вас и ваших крылатых героев. Но я прошу внимательно выслушать то, что скажет вам полковник Бережной, чтобы принять правильное решение. Я надеюсь на вас и верю, что вы будете и дальше так же верно и храбро служить России.

– Так точно, господин генерал, – воскликнул Панкратьев. – Я знаю вас и полностью уверен, что вы никогда не стали бы служить чему-либо постыдному, недостойному русского офицера.

– Благодарю вас, Алексей Васильевич, – ответил Деникин, – когда у вас появится время, я буду рад видеть у себя в штабе. До скорого свидания.

Подполковник Панкратьев осторожно передал мне радиостанцию и уже совсем другими глазами посмотрел на меня.

– С чего начнем, господин полковник? – сказал он. – Наверное, для начала вы осмотрите расположение эскадры?

– Хорошо, – ответил я, – только, Алексей Васильевич, у меня к вам небольшое замечание. Теперь в наших частях рядовой и командный состав, обращаясь друг к другу, употребляет слово «товарищ». Так сказать, дань времени. Так что привыкайте…