Окончательное решение

В церкви устроили настоящее итальянское застолье. Толпа поредела, но меня всё ещё не покидает чувство клаустрофобии. Большая группа рассматривает два гигантских плаката с фотографиями Ринальдо и его семьи. Люди выстраиваются в очередь, чтобы выразить свои соболезнования Леле и Луизе, когда те пытаются поесть.

Я ни с кем не разговариваю, и никто не подходит ко мне. Даже Джонатан держится на расстоянии.

Алина предлагала пойти со мной, но я попросил её этого не делать. Не хотел, чтобы люди интересовались, кто она, или, что ещё хуже, узнали её. Но сейчас мне бы очень хотелось, чтобы она была здесь. Несмотря на толпу, я чувствую себя как никогда одиноко.

Единственный человек, кто не сводит с меня глаз, - Поли. Ринальдо дал ему понять, что теперь он моя охрана. Мне эта идея кажется смехотворной, но он единственный, кроме Джонатана, кто знает, что я сейчас главный.

Просто сейчас я стал главой семьи²⁵.

Слышу, как несколько человек шепчутся о том, кто может стать во главе, но сам не собираюсь давать никаких ответов. Скоро они и так всё узнают, а сейчас не время и не место для деловых вопросов. Некоторые из них поглядывают на меня, но сомневаюсь, что в данный момент кажусь им особо доступным. Если бы кто-то из них действительно захотел спросить меня прямо, я был бы счастлив вывести их на улицу и всё подробно объяснить.

При помощи пистолета.

Дама из церкви останавливается около меня и предлагает чашечку кофе. Я не хочу кофе, но приходится взять, и как только она уходит, пытаюсь найти место, где бы от него избавится. Дверь возле кухни открыта, и я сворачиваю туда, чтобы бросить чашку в раковину. Но затем, вместо того чтобы уйти, задерживаюсь в дверях.

Краем глаза вижу, как плачет Леле, а Луиза пытается её утешить. Какая-то часть меня хочет подойти и помочь, но пока что я не могу прямо посмотреть в глаза Леле. Она достаточно пережила, и я не перестаю думать о другой её дочери, Марго, и о том, насколько всё усложнилось после того, что я сделал. Если бы Леле узнала, что Фелису убил я, это бы её разрушило.

Мне нужно как можно скорее увезти её из Чикаго и отправить в Италию.

Луиза обнимает маму, тихо что-то говорит ей на ухо, а потом уходит из комнаты и направляется к двери на кухне. Она проходит мимо меня, но, должно быть, не замечает, что я здесь стою. Бросаю на неё беглый взгляд, когда она проносится мимо меня, вытирая со щеки слёзы. Почти уверен, что она направляется за алтарь, туда, где проводят время прислужники с их колпачками для тушения свечей.

Я следую за ней.

За дверью находится длинный коридор, но Луизы и след простыл. Иду по коридору, абсолютно уверенный, что он проходит вдоль часовни. По обеим сторонам располагаются какие-то двери, но ни в одной из комнат её не видно. Я дохожу до конца коридора, где он разделяется и уходит направо и налево.

– Луиза? – зову я её.

– Уходи!

Следую на её голос в маленькую комнатку с небольшим столом и стопкой Библий на нём. Она стоит спиной ко мне, прислонившись к столу и обняв себя, и трясётся от плача.

– Луиза, – тихо зову её снова. Подхожу сзади и прижимаю к груди. Она поворачивается в моих руках и упирается лбом, вцепившись пальцами в лацканы пиджака.

Что-то бормочет в мою рубашку, но я не могу разобрать. Сделав шаг назад, беру в ладони её лицо. Вытираю большим пальцем слёзы с лица, и она склоняет голову к моей руке.

– До сих пор не могу в это поверить, – шепчет она. – Смотрю на всех этих людей, пытаясь понять, зачем они здесь. Потом меня вновь будто оглушает.

– Да, и меня тоже.

– Он был в палате – просто лежал там, в постели, – и вдруг запищали все эти мониторы. Он... он пытался дышать, но это было похоже на… будто он задыхался. Прибежали медсёстры, оттолкнули меня, но они ничем не смогли ему помочь…

Я обратно притягиваю её к себе и обнимаю, закрывая глаза и пытаясь удержаться и не расплакаться перед ней. Когда это случилось, меня там не было. Я ничего не знал, пока из больницы не позвонил Поли и не сообщил мне, что всё кончено.

Я должен был быть там.

Когда я стараюсь взять себя в руки, Луиза вдруг кладёт руки мне на грудь и отталкивает меня.

– Ты обещал, что он будет в порядке! – чувствую, как она впивается в меня взглядом, и мне приходится отвести глаза. – Предполагалось, что из него только извлекут чёртову пулю! Но не это! Если бы ты был там с ним…

Она задыхается, из её горла вырывается сдавленный звук, и бросается назад ко мне, закрыв лицо руками.

– О, Боже, Эван! – крепко обнимает меня Луиза. – Что мне делать? Я не смогу справиться со всем этим – я знаю, что не смогу!

– Шшш... – не могу подобрать слова, которые могли бы хоть что-то изменить, поэтому ничего не говорю. Только крепко её обнимаю, пока она плачет, уткнувшись в мой пиджак.

Всё, что происходит дальше, для меня, как в тумане.

Луиза поднимает ко мне своё лицо. Её щеки покраснели и все в пятнах, а глаза налиты кровью. Я глажу её по щеке и смотрю в мягкие карие глаза, а её рука обнимает меня за шею. Мгновение спустя чувствую на себе её рот, и моё тело незамедлительно реагирует.