Окно в Полночь

Я решила, что это саламандры решили «распуститься», но… Нити темнели, наливаясь густой синевой, и вместе с ними… «синел» и Валик. И сущность, набираясь сил, расползалась по телу. И это… не подселение. А слияние. Сущность обретала форму человеческого тела и становилась одним с ним целым.

Смотрелось неаппетитно… но я посмотрела. Всё. Чтобы убедиться: это лишь одна оболочка из. И сколько таких в нем будет «обитать», когда сил наберется?.. Это не просто хамелеон. Это Горыныч. О нескольких головах, личностях и лицах. Многослойный, многомерный и изменчивый. Так, грабли, вы где?.. Постойте-ка на виду. Напоминанием. Наступить-то наступлю, деваться некуда, но… Забывать не стоит.

— Вот, — Валик, довольный и, кажется, не шибко перемены заметивший, придирчиво изучил свое творение. — Сойдёт для начала?

— Кхм… — я кашлянула, не зная, как сказать, что он… и попался, и попал. Да, сущность не может без привязки. Если не к человеку, так к месту. И квартира его… приняла. И под меня заодно мимикрировала неожиданно.

— Вась, — он недовольно насупился, — на букет… — и замолчал. Закрыл глаза, выпал в астрал и сообразил. Что сущность… уже не огрызок. И…

— Это не я! — заявила сразу и торопливо заверила: — Я и не собиралась! Я только подумала… — и покраснела.

Валик выглядел взъерошенным и сердитым. Синие глаза смотрели укоризненно и угрюмо. И цветок тоже изменился, да. Став полночно-синим, он излучал лёгкое мерцание, пах луговыми травами и летней ночью. Но Валик, кажется, сейчас психанет… и сбежит, не дай бог. Но пусть рискнёт… сказать, что недоволен. Сам же должен понимать, что лучше так, чем на поводке у сумасшедшего.

— Бедный мой несчастный мальчик! — посочувствовала я фальшиво. — Тебя пожалеть или пендюлем обойдемся? — забрала цветок, понюхала с удовольствием и встала на проходе: — Куда? Чем плоха я или моя квартира? Вальк, сущности без привязки нельзя. А ты, уж прости за напоминание, сущность. Хочешь до скончания веков ходить с оглядкой и бегать от ушлых умельцев вроде Игната Матвеевича? А если зазеваешься? А если…

Он молча попытался просочиться мимо, но я встала насмерть. Вцепилась в него клещом, уронив цветок, и внушительно закончила:

— Вальк, мы, люди, все повязанные. С рождения. Семьей, друг другом, и эти связи куда крепче. Мы даем им романтические названия — любовь, дружба, забота, — но, по сути, это те же поводки. Которые нами управляют. Которые на нас влияют. И… защищают. Нет одного без другого, у медали — две стороны. Зато теперь ты под защитой. И никто не позарится, и никто не поймает и не использует, — встала на цыпочки и чмокнула его в щёку, посоветовав: — Расслабься и получай удовольствие. А цветок… супер. Спасибо.

Не помогло. Его взгляд опять стал страшным, но пятиться я себе запретила. Вот покажу, что боюсь… и лови потом. Его. То есть меня.

— Между прочим, — добавила осторожно, — я пытаюсь понять, что ты всё сделал… правильно. И ты тоже… попытайся понять. Для начала.

— Попытаться, говоришь? — из его глаз выплеснулись сгустки тьмы. Тёмно-синими чернильными кляксами растеклись по смазанному лицу и сползли по шее. Спустились на плечи и липкими щупальцами обвили мои руки.

У меня сдали нервы. Я испуганно икнула и шарахнулась в сторону. Попробовала, вернее. Ненавижу этот их… экшен… Ладони прилипли к его плечам намертво, и Валик опять обхватил меня так, что чуть не раздавил.

— Обещанная страшная месть? — предположил он задумчиво.

— А чего ещё от меня, бяки-буки, ждать? — огрызнулась я. — Конечно, я же только гадости делаю… Отпусти!

— А как же обещанное удовольствие? — зловеще сощурился.

А вот… не в платье я!.. И вообще… Я взъерошилась:

— А цветы? — и по дурной голове до кучи… — А траурный венок из этой гадости изобразишь — с ним на шее и уйдешь! — у меня опять перемкнуло все инстинкты. — Далеко и навсегда! Рискнёшь здоровьем?

Он улыбнулся. Ослабил хватку, и тень развеялась, как дым на ветру. Открывая обычное человеческое лицо, без привычной мазни. Чёрт, как все-таки на мать похож… Только рожа больно серьёзная. Сейчас точно что-нибудь пафосное ляпнет. А у меня руки свободные…

— Вась, — Валик себя не посрамил и моих ожиданий не обманул, — видишь, каким я ста…

И получил по шее. Душевно, ибо хотелось долго. А желаниям надо давать выход, и мечты непременно должны сбываться, да. Я потёрла ладонь, а Валик — затылок. И снова улыбнулся, мазохист. Поднял с пола помятый цветочек, вручил торжественно, наклонился ко мне и поцеловал. Я снова вцепилась в него, и пусть только попробует слинять… Но он не возражал. Обнял крепко, и на пороге кухне мы зависли надолго. Пока не хлопнула дверь подъезда. Дом вздрогнул. Мы — тоже.

— Ждёшь кого-то? — Валик враз собрался и напрягся.

— Н-нет… — я растерянно обернулась, посмотрела на пустой коридор и прислушалась. Шагов не слышно…

— Но идут к тебе, — он посмотрел на стену кухни так, словно насквозь видел. А может, и впрямь видел. — Встречай гостей.

— Но я…

— Иди-иди, — и мягко подтолкнул в сторону коридора.

— Я боюсь!

— «Ни сы», Вась, — и в его ладони вспыхнул клубок синих искр.