Охота на мудрецов. Неизданное

Диана всхлипывает и тянет носом воздух. Замечаю, как бледнеет и прикрывает глаза. Тьер, понимаю, что расстроена, но успокаивать нет времени. Ставлю на пол канистры и порывисто обнимаю ее:

– Милая, тише, приеду к ней, зашью, все будет в порядке. Не спрашивай, что случилось, сам не знаю.

– Мотылек исчезнет, исчезнет, – причитает Диана, нервно разглаживая ткань домашнего платья. Глаза стекленеют, и моя женщина проваливается в клетку собственных страхов. Слов уже не нахожу, чтоб ругаться. До чего не вовремя. Как я ее такую оставлю?

– Вот что, – крепко беру мудреца за плечи и говорю, – Дэлия приедет слабая, ее нужно будет накормить, приготовишь что-нибудь?

Взгляд Дианы снова становится осмысленным, она торопливо кивает:

– Да, конечно, суп ей можно будет. Я сделаю.

– Хорошо, все я убежал.

Подхватываю канистры, и уже в дверях мудрец меня окликает:

– Публий, а ты один поедешь?

Знаю, что не банальное любопытство. Напрямую спрашивать Диане воспитание не позволяет, а вот так исподволь узнать про отношение подруги с генералом необходимо. Женская солидарность, чтоб ее дарлибы взяли!

– Не знаю пока, – отрицательно мотаю головой и снова отворачиваюсь.

Как дозвонюсь до Наилия, будет ясно, одному придется прорываться с бесчувственной Дэлией обратно в пятый сектор или нет. Не хочется думать, будто когти филина – ее расплата за то, что не тройка. Соврал на всю планету Создатель, а кровью истекает Мотылек.

– Если генерал не примет ее обратно, – тихо говорит Диана, – вези Мотылька к нам. Здесь будет жить. Ты же позволишь?

Замираю и боюсь повернуться, чтобы не увидеть мольбу в зеленых глазах, не услышать, как бешено колотится сердце любимой женщины. Стоит ведь сейчас, мнет в руках край подола платья и смотрит мне в спину так, будто я не глава медицинской службы генерала, а сказочный герой. Спаситель. Я могу оставить Дэлию жить у нас, места хватит. И Диане не так скучно будет ждать меня со службы, но как отреагирует Наилий? До каких глубин обиды и ненависти успел дойти? Просто вычеркнет бывшую любовницу из жизни или потребует буквально выгнать ее из сектора? Будь Дэлия настоящей тройкой, еще смирился бы с ее присутствием, возможно, через несколько циклов научился разговаривать не через стиснутые зубы, а теперь что? Выдворит обратно к Агриппе? Мудреца с диагнозом шизофрения снова отправят в психиатрическую клинику, и тогда о Дэлии точно больше никто и ничего не услышит. В голову лезут неуместные мысли о гуманности. Те же гнароши с их культом силы предпочли бы смерть такой жизни взаперти. Быть может, спасая Мотылька, я делаю ей только хуже?

Бред. Какой бред лезет в голову от недосыпа и бесконечного аврала. Нужно дозвониться до Наилия и все ему рассказать, а там видно будет, один я поеду к Агриппе или нет.

– Конечно, приютим, – отвечаю Диане, – но ты все же не думай о Его Превосходстве так плохо.

– Попробую, – вздыхает она.

Глава 9. Спасение

Наилий

Шуи не действует так, как я хочу, спать не получается. Брожу по краю забытья, как по краю пропасти, и никак в него не упаду. Стекла затемнил, Марка выгнал в гостиную и ворочаюсь на матрасе. Вместо снов не то видения, не то галлюцинации. Дэлия в больничной форме, Агриппа в белом, как выпускник интерната, Сципион, Публий. Не разговаривают со мной, молча сидят в стороне и смотрят черными провалами глазниц. Пустые, стеклянные, безжизненные. И я такой же, только дышу еще.

Шум на третьем этаже будит, прогоняя остатки дремоты, как светило утренний туман. Слышу, что в гостиной жужжит планшет, но сил нет за ним идти.

– А я тебе говорю, спит он, – раздраженно бормочет Марк за дверью, – оставь командира в покое.

– Это срочно, – упрямо заявляет Публий и пинком открывает дверь. Яркий свет бьет по глазам до слез, закрываюсь рукой от черного силуэта, качнувшегося ко мне.

– Наилий, – зовет военврач, присаживаясь у матраса на корточки, – тебе еще нужна твоя женщина?

Сквозь дурман не понять, чего хочет. Может быть, я, наконец, сплю? Хотелось бы, но запахов во сне нет, а от Публия разит антисептиком. Моя женщина?

– Дэлия?

– Она ранена, – припечатывает капитан, – вставай или я поеду за ней без тебя.

Поднимаюсь на ноги раньше, чем просыпаюсь окончательно. Тела не чувствую и каким-то чудом стою. Упасть не дает военврач, ныряя под руку.

– Вот и куда он такой? – возмущенно спрашивает Марк.

«Ранена», как приказ, толкает вперед. Страх окатывает холодом. Почему ранена? Насколько серьезно? Галлюцинации возвращаются, доставая из темных углов разгромленной спальни призраков. Они подбираются ближе и оседают к ногам бесформенными кучами, от которых смердит кровью и гарью. Тянут ко мне черные обрубки пальцев и хватают за штанины. Где-то там, в копошащейся куче, белеет тело любимой женщины, такое же обожженное и растерзанное.

– Где… машина? – со стороны слышу свой голос и не узнаю. – Я поеду.

– Не раньше, чем протрезвеешь, – рычит Марк, – капитан, укладывай его обратно.

– Не командуй…в моем доме.