Океан. Выпуск одиннадцатый

Именно таким запомнился мне тот поход летним днем 1943 года. Группа торпедных катеров под командованием старшего лейтенанта М. М. Пьянова следовала из Кронштадта к Лавенсари, передовой базе КБФ. Погода нам благоприятствовала, сведений о наличии на нашем пути сил противника не было. И казалось, что поход обойдется без осложнений.

Устроившись у своего пулемета ДШК, я внимательно осматривал порученный мне сектор наблюдения.

Моя служба на флоте только начиналась. Всего два месяца назад я прибыл в Кронштадт вместе с другими выпускниками Соловецкой школы юнг ВМФ и был направлен в бригаду торпедных катеров. Сбывалась моя сокровенная мечта.

С первых дней Великой Отечественной я рвался на фронт, особенно летом 1942 года, когда фронт стал приближаться к берегам Волги (жил я в ту пору в Саратовской области). Вместе с другими ребятами-комсомольцами я несколько раз обращался в комитет комсомола с просьбой направить в действующую армию. И все мы неизменно получали отказ. И вдруг — в июле или августе, точно сейчас не помню, — пришла весть: объявлен набор добровольцев в Школу юнг Военно-Морского Флота. Конечно, я сразу же подал документы. Комиссия сказала: «Годен». И вскоре вместе с другими счастливчиками я отправился в неблизкий путь к Белому морю, на Соловецкие острова.

Трудностей было немало. Жили в палатках, строили землянки, затем приспособили для жилья и занятий помещения бывшего монастыря. Обслуживали себя сами. Помнится, особенно доставалось нам в зимнюю пору при стирке белья в проруби. Руки коченели, мокрые тельняшки и робы леденели на глазах. Тяжело было, но мы все преодолевали, упорно учились, понимая, что боевая обстановка потребует от нас и выносливости, и высокого мастерства. Весной 1943 года после сдачи экзаменов нас, четырнадцать выпускников, обучавшихся специальности боцмана торпедного катера, откомандировали на Балтику.

И вот первый поход.

До боли в глазах всматриваюсь в море и небо. Пустота бездонная. И вдруг из-за горизонта наплывают точки. Птицы? Нет, слишком ровный полет. Быстро приближаются, растут в размерах…

— Самолеты противника слева! Угол места… Дистанция… — кричу тревожно и хватаюсь за рукоятки пулемета.

Как учили, так и действую.

— Есть! — отвечает командир и смотрит вправо — там неровной цепочкой вырисовывается несколько силуэтов малых кораблей. Угадываю: катера явно вражеские, идут нам наперерез.

Вот тебе на: и с неба и с моря.

Катера перестраиваются. Наш «ТКА-96» отворачивает влево и прибавляет скорость.

— По самолетам противника, огонь! — командует командир лейтенант Самарин. Один из «юнкерсов» уже начинает заходить на боевой курс. А за ним и другой выстраивается.

— Есть открыть огонь по самолетам! — кричу я, но уже не слышу своего голоса. Гул нарастает. Заработали пулеметы.

Сквозь прицельную рамку «юнкерс» кажется необычно большим. Нажимаю на гашетку и чувствую, как меня трясет. Тяжелый ДШК словно хочет вырваться из рук.

В критический момент, когда из бомболюков вывалились предназначенные для нас бомбы, лейтенант резко кладет руль вправо и выводит катер из-под удара. Бомбы рвутся в стороне. «Юнкерс» зловещей тенью мелькает на фоне серого неба и уходит.

В атаку выходит его напарник. Он падает на нас, и кажется, что он вот-вот врежется в катер и разнесет его в щепки.

Стараюсь дышать ровнее, не торопиться… Однако и не медлить. Крепко сжав рукоятки пулемета, посылаю в самолет длинные очереди. «Вот тебе!.. Вот… Посмотрим, кто кого…»

И — попал. Сначала глазам своим не поверил: неужели сбил?

Задымил проклятый «юнкерс», резко отвернул и свалился прямо в море.

Меня будто подбросило от радости.

— Ура-а-а! Есть!

На какое-то время даже рукоятки ДШК выпустил. Глянул на лейтенанта, а он указывает рукой вправо и что-то кричит. Посмотрел в том направлении: прямо на нас несется фашистский сторожевой катер и изо всех своих стволов бьет… Разворачиваю ДШК, ловлю фашиста на мушку и жму на гашетку.

Наверное, я уже освоился с боевой обстановкой. Перестал нервничать, вошел в ритм. А после того как сбил самолет, и уверенности прибавилось. Так врезал по немецкому катеру, что первой очередью поджег его. Было хорошо видно, как он загорелся. Фашисты заметались по палубе, катер стал отворачивать и, прикрывшись дымовой завесой, поспешил уйти…

Все катера действовали в том бою отлично. Признаюсь, наблюдать за картиной боя не довелось — занимался своим делом. Но видел, что и воздушный налет, и атаки вражеских катеров были успешно отбиты. Вскоре весь наш отряд благополучно прибыл в свою базу на остров Лавенсари.

— Молодец, юнга! — сказал мне тогда лейтенант Самарин. — За сбитый «юнкерс» спасибо. Представлю к ордену.

— Служу Советскому Союзу! — ответил я.

А через некоторое время мне вручили орден Отечественной войны II степени.