Океан. Выпуск двенадцатый

Семененко сунул в руки Катерине шланг, а сам бросился на крик. На лавочке прогулочной палубы лежал матрос Корсун и взывал о помощи.

— Что с вами, ожог? — Доктор наклонился. В темноте разве что разглядишь?

— Нет, плохо с сердцем, хватает! Ой! Пло-хо! — орал благим матом матрос.

Семененко не помнил, чтоб этот угрюмый верзила когда-нибудь жаловался на здоровье, но в такой обстановке и у здорового может не выдержать сердце. «Однако и кричит же он!» — подумал доктор. Пощупал пульс, приложил ухо к сердцу. Чуть выше нормы. Неудивительно. И все-таки Семененко сделал укол кардиамина.

— Ну как, лучше?

— Лучше, но не очень… Ой-ой!..

— Полежите, успокойтесь! — велел доктор и пошел к капитану.

— Роман Владимирович, похоже на симуляцию. Корсун прикидывается больным. Но если б тихо прикидывался… Он орет, действует на других…

— Больше нет таких больных?

— Нет!

— Отправьте его на «Печору».

Когда Семененко передал разрешение переправиться на другой теплоход, а они были в трех метрах борт от борта, Корсун не стал ждать помощи и носилок, разогнался и так сиганул, что оказался далеко на палубе «Печоры».

— Подонок! — вырвалось у доктора.

Он побежал к своим девчатам, взбодрил их:

— Огонь в третьем и во втором трюмах уменьшился, должны потушить.

Семененко взял брандспойт у Кати, а мысли крутились вокруг Корсуна. Он ни с кем не дружил. Вспомнилось сказанное как-то о нем Билкуном: «Этот из тех, кто чужой паек разделит по-братски, а потом тихарем в углу из рукава будет жрать свое». Тогда Семененко не понял комсорга, решил: тут какая-то личная обида. Необщительный парень Корсун, что ж, это его беда, а не вина. Выходит, Билкун вычислил его лучше».

А на судне и в самом деле борьба с огнем имела уже некоторый успех. На турбоход высадились моряки «Печоры». Общими усилиями сбили видимое пламя в третьем трюме, перевели шлюпку к пробоине трюма № 2. Тугие струи воды еще двух шлангов ударили через пробоину.

Капитан и начальник радиостанции вели непрерывную связь с советскими судами, периодически докладывали обстановку в пароходство и в Москву.

По уточненным данным старшего помощника, обе пробоины в судне рваные, размером 2x1,5 метра в свету, с большими расходящимися трещинами. Кромки листов вывернуты наружу на полметра. Обе ракеты, пробив борт, взорвались внутри. Имеются рваные пробоины и в главной палубе диаметром от 5 до 20 сантиметров. В районе взрывов палуба вспучена. Крышки трюмов № 2 и № 3 деформированы и сдвинуты, крепления тяжеловесов на трюмах № 2 и № 3 лопнули и сдвинуты, иллюминаторные стекла почти везде выбиты.

В 01.50 крен левого борта достиг 5°. Дали указание старшему механику поддерживать такой крен откаткой балласта из танков правого борта. Пустили высокократную пену в трюмы № 2 и № 3. Однако имеются большие утечки пены из магистрали, огонь потушить не удается.

(Из судового журнала тб/х «Кременчуг»)

Едва помощники очередной раз доложили обстановку, на мостике раздался еще звонок. Старший механик сообщил, что сильно греется переборка второго трюма над топливным танком № 1. И тут же снова звонок второго помощника: в лобовых каютах нагревается палуба. Последовал приказ: проводить шланги, охлаждать. Установить постоянное наблюдение в машинном отделении и за внутренними помещениями.

Моряки отдавали борьбе с пожаром все свои силы. Боцман орудовал на баке, защищал от огня первый трюм, помогал второму помощнику на втором трюме. Коба успевал везде. Его спокойные, твердые распоряжения поддерживали команду. Всюду успевал советом и делом первый помощник. Непосредственно с огнем боролись уже два экипажа. Однако он не утихал. Даже наоборот.

На мостике наступила короткая минута разрядки, если ее можно было так назвать. Капитана в эти часы изнурительной и безрезультатной борьбы не оставляла мысль: может, вообще все делается им неправильно? Неверно оценена обстановка? Существует ведь реальная опасность взрыва топливных танков. Это означает моментальную гибель половины экипажа. И не только это. Борт о борт сражается с огнем груженная лесом «Печора». Взрыв — и она будет охвачена пламенем. Может, давно следует эвакуировать команду?.. Огонь, поддавшись вначале напору людей, сейчас медленно теснит их обратно. Пар, образующийся в трюмах, выходит из них вместе с пеной. Палуба разогрелась так, что ступить на нее невозможно, все металлическое на судне накалилось, и вода, едва коснувшись металла, мгновенно испаряется. Густой смог мешает дышать. Горят шпалы, пропитанные креозотом, удушливый тяжелый смрад окутал турбоход. От него сначала один человек, а потом другой, третий потеряли сознание. Они падали на раскаленную палубу, обжигались, но, едва получив первую помощь, снова бросались в огонь.