Оябун. Том 1 (СИ)

Поэтому ближе к одиннадцати вечера был готов попариться. Своих сразу предупредил, что это местное развлечение, которое «чуть-чуть» отличается от принятого в Семье посещения бассейнов с горячей водой. У нас — отдых, медитация и не дай бог грязным в купель сунешься. Здесь же — помыться, предать садомазохизму и одновременно впасть в нирвану. После того, как тебя из парилки выволокут еле живого.

Поэтому напрягаться не надо, считать разновидностью «водка-медведи-балалайка». Кто не хочет участвовать — заставлять не буду. И малолетнего секретаря это касается в первую очередь. Хотя меня клятвенно заверили, что подруги братвы ничего «такого» не позволят и за девочкой присмотрят. И Седая Хэруми присмотрит. Только бы в процессе не прибила кого ненароком.

Выехали на все том же автобусике в пригороды. Там на куске не вырубленного леса построено подобие русского подворья. Резной теремок, травка под ногами и дощатые дорожки между домами. На крытой веранде самовар пыхтит, рядом несколько жбанов с пивом. Разумеется — горлышки запотевших водочных бутылок со льда. И квас. Ядреный, я успел приложиться, чуть глаза не выпали от неожиданности.

Предвидя, чем закончится поездка, заранее маслица наглотался, чтобы алкоголь всасывался чуть помедленнее и меня с резьбы не снесло. Конечно, я ради интереса на сакэ тренировался, «разглаживал» выпитое в желудке. Но пока полностью нейтрализовать спирт не получается, поэтому обязательно захорошеет. Ладно, заодно внутренний контроль потренирую.

Двадцать минут спустя в протопленную «не до кондиции» баню запустили девушек. После первого захода они вполголоса обсуждали увиденное:

— А что тощая такая? И маленькая совсем? Японцы теперь малолеток в любовницы берут?

— Не, Полина. Это его приемная сестра, вроде как. На секретаря учится.

— То есть он ждет, пока вырастет?

— Без понятия… Что Пашка рассказал?

— Говорит, на телохранителя готовят. С одного удара в ресторане Коляна вынесла.

— Ладно тебе, его ломом по хребтине лупили и даже не почесался.

— А она разок наподдала — и все, готов.

— Фига себе… Может, мне тоже диетами заняться, если это так помогает?

Закончив выставлять на стол кувшины с морсом, квасом и пивом, владеющая английским «девушка почти легкого поведения» объяснила:

— Болела пигалица. Рак. Босс нашел лучшего доктора, выходили. Поэтому вы с ней аккуратнее. Угорит в бане, легко не отделаемся.

Хорошо еще, что гостья по-английски болтала и женская половина могла задать интересующие вопросы и примерить на себя услышанные ответы. Было интересно — как на самом деле живет секретарь-ухорез приехавшего мафиози. Исполосованную шрамами женщину старались не обсуждать. Видно, что той серьезно досталось и вряд ли захочет про новомодное белье разговаривать.

Через час мы в первый раз вывалились из парилки. Теперь уже все — как положено, чтобы уши сворачивались в трубочку. С удовольствием и парней похлестал, и по мне прошлись. Масаюки быстро понял, в чем смысл и пыхтел вместе со мной на верхних полках.

Пили квас. Я на попытку налить чего покрепче сразу открестился:

— Не, братва. К продукту надо подходить с уважением. Поэтому давайте сначала воду сгоним, а потом уже за столом как положено сядем.

Согласились. Мордовороты вместе с Сашей пытались меня пересидеть, наподдав по каменке. Зря они это. Я только потел с удовольствием и покрякивал. Спровадил на второй и третий заход телохранителя пониже, сам же сидел, дышал раскаленным воздухом и блаженствовал. Точно, как вернусь, припрягу Дэйчи Харада баньку поставить. Или нет, лучше сделаю. Найду знающего мастера из местных, приглашу к себе, он мне соорудит. В парке места полно, выберу получше полянку, ручеек проведу, сосны посажу по краешку. Будет хмурый уголок осенними вечерами. И вот там стану изредка отводить душу.

— Еще поддай, что-то холодает.

— Ну нахер, я пошел… — свалил первый любитель попонтоваться. За ним потянулись остальные. Напоследок я выволок чуток сомлевшего Масаюки, и мы прямо с выхода бухнулись в большой глубокий рукотворный пруд, подняв столбы брызг. Ле-по-та!

За столом принимающая сторона оторвалась. Я еще сумел втихую подменить рюмку на заранее заготовленную с высоким дном, поэтому «по пятьдесят» выходило именно столько или даже чуть меньше. Поэтому почти до конца застолья продержался.

Тосты звучали самые разные. И за тех, кто присутствует. И за тех, кого уже похоронили. И за родителей. И за дальних родственников не известных мне уважаемых людей. И за этих самых людей. К концу я уже не очень хорошо ориентировался в происходящем, но сил хватило подняться и объявить: