Читаем Ограбление Харон полностью

Ему возразила сама Тахти:

«Но все равно лучше набирать из лоди сразу дельтанги зеленоватого оттенка. Мне так кажется…»

Видимо, хорошо знала свой характер и личные предпочтения. Есть ведь такие люди, которые в решающий момент могут пойти на смерть хоть за правыми, хоть за левыми. И никакая агитация их сознания не даст ожидаемого результата.

Но лояльность Тахти была воспринята весьма положительно.

Тогда как порыв вроде как рассудительного и степенного Молоткова поразил основательно. Завскладом задал невинный, казалось бы, вопрос:

– А когда мы сможем пострелять из этих игрушек? – Заметив, какими круглыми глазами на него глянули друзья, он попытался оправдаться: – Ну интересно же! И место можно найти без свидетелей. Знаю в лесу два глухих оврага, так там хоть войсковые учения проводи…

– Окстись, Сема! – укорил его Ландер. – Ты хоть представляешь опасность подобных игрушек?

– Да не совсем дурак, – обиделся тот. – Будучи прапорщиком на сверхсрочной, мы такие ПЗРК изучали. Я даже с переносным электронным планшетом работал несколько раз. Отрабатывал тогда роль командира отделения стрелков-зенитчиков.

– Ну да, прапорщики – они такие! – не удержалась Стрельникова от подначки. – Любую роль сыграют, даже командира. Это ведь про вас поговорка: «Кто в армии служил, тот в цирке не смеется»?

– Не дерзи, женщина. Иначе сейчас поговорки про художников начну цитировать…

– Хм! Какие это? – искренне удивилась Зинаида.

– Например: хорошие художники копируют, а великие – воруют. Причем это Пикассо сказал…

– Хочешь меня унизить тем, что я копировщица? И великой никогда не стану?

– Или вот еще, – не желал остановиться бывший прапорщик. – Убил художника – спас много деревьев и масел!

Может, дама и не обиделась на старого друга, но по плечу ему влепила кулачком от всей души, приговаривая при этом:

– Глупее прапорщика – только прапорщик, уволенный на гражданку! Потому что даже в армии не удержался.

– Я сам ушел, – надулся Молотков. – Воровать отказался…

– Вот и отлично! – прервал Роман неуместную пикировку. – Склад в надежных руках. Оставайся и бди! И не вздумай отстреливать низко летящие вертолеты. А мы спать отправляемся, ночь на носу. Но уже завтра, с самого утра, займемся твоим лечением.

– А если…

– Если что, звони! – Подталкивая бережно подругу, Ландер двинулся к скутеру. Тогда как у старого приятеля, друга и родного дяди еще оставалась куча вопросов:

– Но вдруг…

– Все равно не стреляй! Разве что солью, из ружья.

– Как же тогда…

– Да как всегда: зарплата в конце месяца.

– Тьфу на тебя! Езжайте уже с богом! – воскликнул Семен Кириллович в сердцах. Но, закрывая калитку за гостями, не удержался от совета:

– Стрелочка, ты его там покорми как следует, а то он у тебя злой какой-то, черствый. И лучше не пельменями его корми или кашей с ложечки, а грудью его, грудью потчуй!

Угрозу в виде сжатого кулачка он проигнорировал, старые друзья детства могут говорить что угодно, на то они и друзья.

<p>Глава 24</p><p>Стоп! Снято!</p>

Во время коллективного прочтения завещания эмоций выплеснулось море. Так что шоу, снимаемое на полтора десятка видеокамер, получилось преотменнейшее. Но вот некоторым родственникам, вдруг оказавшимся ни с чем, стало дурно. Некоторые впали в неистовое бешенство. А парочка персон с особо нигилистическим характером вообще разразились истерическим смехом. Не случилось только самой ожидаемой реакции: уверенного торжества своих надежд и чаяний.

Хотя вначале ничего не предвещало беды. Вступление, на котором Никита Трофимович обращается к собравшимся, оставалось прежним. И Федор Карпович Кардыш только злорадно хмыкал, поглядывая искоса на напрягшуюся, взволнованную Эллу Витальевну Яровую. И перед его мысленным взором мелькали картинки тотального унижения этой выскочки, ее морального, а то и физического уничтожения.

Вторая часть идущего представления тоже вроде как началась ожидаемо. Усопший Дед перечислял активы своего детища, расставлял акценты и подробно расписывал обязанности для своих наследников, которые будут распределены чуть ниже.

Вот тогда уже Федор стал ухмыляться в открытую. Ибо ему были известны все строки этого завещания, потому как он сам лично помогал старику в составлении сего исторического документа. Он даже перестал в какой-то момент читать выползающие на экран строчки, а сосредоточился на лице Яровой, мечтая рассмотреть на нем эмоции страха и отчаяния. А потому не уловил четко первые строчки и слова, не укладывающиеся в канву строго выверенного текста. Только заметил, что Яровая чуть расслабилась и с облегчением выдохнула. После чего уловил нарастающий гул среди многочисленной родни.

Перейти на страницу:

Все книги серии Ограбление Харон

Похожие книги