Ограбить Императора

В этот раз за столом повисло какое-то тягучее молчание, растопить которое не смогла даже история, рассказанная послом о его первой любви: он был безответно влюблен в свою соседку Гретхэн, вышедшую замуж за пастуха, потому что тот очень красиво играл на свирели. Через много лет, оказавшись в родных местах, он неожиданно услышал от Гретхэн признание, что девушка тоже его любила, но не осмеливалась признаться в своих чувствах. Гретхэн была по-своему счастлива, у них родилось два мальчика и одна девочка, но вот только она частенько вспоминала их вечерние прогулки. От той наивной девочки с золотыми волосами остались лишь большие карие глаза. Она сильно изменилась, поправилась, что поделаешь, время не щадит даже самых пригожих женщин.

Рассказанная история выжала лишь печальную улыбку хозяйки дома, сдержанно заметившей:

– В своих чувствах нужно признаваться немедленно, иначе потом может быть поздно.

– Возможно, вы правы, – согласился посол и, пригубив горячий кофе, прикрыл от удовольствия глаза. Все-таки кофе в этом доме готовили отменный, ничем не хуже, чем в его родной Швейцарии. – Увы, это так. Жизнь, она не останавливается…

– А вы знаете, ведь большевики после убийства Урицкого объявили красный террор, – вдруг неожиданно проговорил Евгений Фаберже.

– Террор, говорите? – неподдельно изумился швейцарский посол. – Очень странно слышать. Что же тогда было до сегодняшнего дня?

– По всей видимости, всего лишь цветочки. Мне известно, что в первый же день убийства Урицкого в Петрограде было расстреляно девятьсот человек! И как вы думаете, что это за люди? Какие-то преступники? Ничего подобного! Идейные противники большевиков: кадеты, меньшевики, эсеры. Образованнейшие, интеллигентнейшие люди! Судя по тому, как разворачиваются дела в России, завтрашний день ничего хорошего не обещает.

Посол сделал еще один глоток. Вывести его из равновесия могла, наверное, только Царь-пушка, бабахнувшая под самым ухом.

– Интересно, а кто придумал эту практику с заложниками?

– Ну уж точно не царское правительство.

– Боюсь, что вы правы. И кто же убил Урицкого?

– Говорят, поэт Леонид Каннегисер… Довольно известный в Петрограде. Но вся эта история весьма темная.

– Есть какие-то сомнения в его виновности? – Посол отставил чашку и с интересом посмотрел на Евгения.

Августа Богдановна редко принимала участие в беседах за завтраком, политика ее не интересовала. Единственное, что ее всерьез беспокоило, так это возросшая преступность. Ходить по улицам стало небезопасно.

– У меня есть знакомые, работающие в ЧК, – неопределенно произнес Евгений Фаберже. – Они утверждают, что прямых доказательств против него не имеется. Известно только, что он действительно находился в фойе, его опознал швейцар, но, скорее всего, стрелял кто-то другой. Правда, этот бедный юноша признался, что имел намерение выстрелить. Но стрелять и иметь намерение – это совершенно разные вещи. Когда прозвучал выстрел, он просто выскочил из здания с пистолетом в руке. Представляю, что это за стрелок, который позабыл его даже спрятать и бежал по многолюдной улице, размахивал револьвером, как каким-то флагом, привлекая к себе внимание. Потом он забежал в какую-то квартиру, накинул поверх плеч висевшее в прихожей чужое пальто и таким образом попытался скрыться в толпе на Невском, но его тотчас узнали. Думаю, что дело куда тоньше и сложнее, чем нам его представили.

Августа Богдановна только охала и качала головой. В последнее время выстрелы в Петрограде были обычным делом, но очень хотелось верить, что их дом так и останется островком спокойствия среди бушующего и разгневанного мира.

О краже саквояжа Карл Густавович написал, как только покинул Нарву. Было еще два письма, из которых становилось понятно, что некоторое время он жил в загородном поместье, а потом перебрался в Ригу. Родственники отписали, что Карл Густавович очень подавлен и не желает отвечать ни на какие вопросы. От сердечного живого человека, каковым они его знали, осталась лишь пожелтевшая от старости сморщенная оболочка.

– Как дела у Карла Густавовича? – спросил Одье.

Сделав над собой заметное усилие, Августа Богдановна попыталась улыбнуться:

– У него все хорошо. Некоторое время он гостил у наших родственников в Нарве, но сейчас переехал в Ригу.

– Уверен, что у него и дальше все будет прекрасно.

– А какие у вас планы на сегодняшний день? – спросил Евгений Фаберже, стараясь направить разговор в другое русло.