Огонь неугасимый

Однако всякому настроению свое время. Сегодня Сулейман скорее выглядел огорченным, чем обрадованным. Он ведь и без Назирова знал, сколь остра сейчас нужда в коленчатых валах. И с каждым днем она будет еще острее. Завтра-послезавтра этих самых коленчатых валов понадобится еще больше. Значит, нужно найти способ быстрее их обрабатывать. Но как? Сулейман не раз пробовал подступиться к этой задаче: то скорость увеличивал, то подачу, то глубину ее, придумывал различные приспособления — все было бесполезно. Грозным, предостерегающим стражем на пути токаря стояла вибрация. Она точно издевалась над ним: «Будь ты Сулейманом о четырех головах — все равно тебе через меня не перепрыгнуть! Не дам увеличить ни скорость, ни подачу, ни глубину. На этом деле ломают копья не только рабочие, изобретатели, но и ученые люди. Отвяжись, ищи иных путей».

Крутой волной поднималась в Сулеймане злость, — он не умел ни отступать, ни обходить трудности стороной. Такой уж у него был характер, для него существовала лишь одна дорога — дорога напрямик. «Все равно сверну тебе башку… открою твой секрет, ведьма шелудивая!» Случалось, Сулейман говорил это вслух, — вибрация для него стала как бы живым существом, с которым хотелось спорить, ругаться, драться…

Мысль Сулеймана работала в этом направлении непрерывно, независимо, был ли он на работе или отдыхал у себя дома. Эта проклятая вибрация преследовала его даже во сне.

Посоветовавшись с мастером, Сулейман решил еще раз попробовать увеличить скорость на своем станке, всего несколько дней как заново поставленном на цемент. Обработал один вал, другой. Станок устоял, но поверхность детали ровной не получалась. Тогда Сулейман убавил скорость. Странно, поверхность детали не получилась гладкой и на этот раз.

— Га, что за чертовщина! — выругался Сулейман и очень долго смотрел на вал через увеличительное стекло. Волнистые следы резца были видны отчетливо.

Сулейман подозвал Матвея Яковлевича — он работал на соседнем станке — и показал ему деталь.

— В чем, по-твоему, загвоздка, га?

— Все та же вибрация, — ответил Матвей Яковлевич. — Или станок вибрирует, или резец. Или деталь вместе с резцом.

Приставив ко лбу указательный палец, Сулейман задумался.

— Или резец, или станок, или… деталь… — шепотом повторил он.

Станок, деталь, резец — вот три основных источника вибрации. Какой же из них основной в данном случае? До этого раза Сулейману в голову не приходило рассматривать вибрацию по частям. «А что, если изучать каждый из этих источников в отдельности?» — размышлял он.

На его счастье, через цех проходил Иштуган. Сулейман поманил сына, дал ему лупу и, показав вал, высказал пришедшую ему только что мысль.

Иштуган задумался. Пока что ничего определенного сказать нельзя, но сам по себе подобный метод увлекателен. Многообещающий метод.

— Подумай-ка поосновательнее над этим, сынок, — сказал Сулейман, подметив явную заинтересованность Иштугана. — У тебя и голова помоложе, да и пограмотнее ты меня, старика. Я хоть и не сдаюсь — характер не позволяет, — но все же, чего от тебя скрывать, сильно разболтались мои гайки. И учености во мне нет. А ты пальцем подвигаешь туда-сюда планочки на линейке — и готов весь расчет. Как говорят, башка у тебя лучше варит.

— Ты, отец, не ищи слабого места, не хитри… — усмехнулся Иштуган. — Я уже взял обязательство помочь литейщикам. Пробую механизировать обработку стержней. А то они вручную маются.

— Га! — воскликнул Сулейман. — Литейщикам помогаешь, а родному отцу — от ворот поворот. Смотрю я на тебя, парень, да еще раз поглядываю: в разъездах по командировкам совсем, видно, забывать стал, чей ты сын.

В этих внешне грубоватых словах прозвучало столько отцовской гордости и любви, что сердце у Иштугана дрогнуло, как бывало в детстве, когда отец, посадив мальчонку к себе на колени, гладил его по головке. Но внешне он, так же как и отец, сказал немного грубовато:

— Ладно, дома потолкуем на свободе, отец… Не прерывай своих наблюдений.

— Это мы кумекаем и без тебя, — отрезал старик.

Иштуган задержался еще минуту у отцовского станка, забрызганного мокрой стружкой, потом спросил:

— Отец, ты видел джизни?

— Нет, а что?

— Он со мной по телефону говорил. В командировку приказывает ехать.

— Ну?! По телефону? А ты?

— Неохота мне уезжать. Занялся бы стержнями, вибрацией… Да и в своем цеху работы по горло. Учебу совсем забросил.

— Это верно… Может, мне поговорить с ним? Я могу отбросить свою гордость… ради дела… Крепко он обидел нас, сынок. Гостиницу предпочел дому самой близкой родни. Не захотел нашего порога переступить. Неужели и со мной по телефону будет говорить? Вот это да!

— Верно, у него свои соображения.

— Какие там соображения!.. — нетерпеливо отверг Сулейман. — Дурость одна… Так что ж, поговорить?..

— Нет, не стоит, отец. Давай не будем путать родственные отношения с заводским делом. Это к добру не приведет.