Огонь, который горит вниз

Вывод напрашивается сам – за год не ответили, значит не заинтересовало. И наивности в голове о том, что это все бродяга почтальон по пути в издательство на улице съел беляш, выпачкался в жир, и использовал роман, чтобы утереть лоснящийся подбородок; а затем, вот недоносок, притворился, что потерял нетленную рукопись – всего лишь фантазии. Или, что в воображении Вадима выглядит гораздо более убедительным, бестолковая секретарша-провинциалка, с маленьким айкью и большой грудью, в надежде получить повышение, неловко уронила папку с романом на пол перед своим начальником и, стараясь подробнее продемонстрировать глубокое декольте своей блузки, в которой сиськам явно тесновато, со словами «Ой, какая же я неуклюжая», наклонилась поднять, но оставила…, в порыве безудержной страсти, оставила листы валяться на ковре. А на утро, уборщик затолкал рукопись вместе с лежащими рядом женскими трусиками в мусор и вынес на помойку. Фантазии. Всего лишь фантазии.

Роман паршивый, вот и все… Никакого заговора.

Трубка все говорит и говорит. С каждым новым словом, лицо Вадима тускнеет и тускнеет. Во взгляде читается – это конец.

– Ясно.

Сглотнул слюну пересохшим ртом. Набрался наглости, решимости. Нужно бороться до конца. Нужно убедить, доказать.

– А если я перепечатаю вступление. Или, например, я…

Голос перебил, поблагодарил, что обратились именно к нему и по новой посыпал скороговорками. Бла-бла-бла. Предыдущие публикации. Бла-бла. Не забудьте продублировать в файле свои контактные данные. Бла-бла-бла. Бла-бла. Голос подытожил и пообещал перезвонить. «Если что-то изменится, мы с вами обязательно свяжемся».

Вадим пожал плечами, понятное дело – перезвонят. Так говорят, когда хотят вежливо послать. Кому, к черту, нужна их вежливость? Свяжутся они…

Единственное, что удалось выдавить в ответ – «Угу».

Сел на обувную полку, посмотрел на экран смартфона. Голос на том конце все еще что-то рассказывает. Нажал прервать вызов, сделал затяжку и выдохнул дым на колени.

– Идите вы все! – закричал, размахнулся, и телефон влетел в стену, стукнулся об угол, отколол кусочек побелки и приземлился на пол. – На три, мать их, буквы идите все.

– Что там у тебя? – послышался заспанный голос из соседней комнаты.

Поднял телефон и спрятал за спину. Провел пальцем по экрану. Черт. Опять разбил.

Из комнаты вышла Лиза, завернутая в мятного цвета махровый халат. Ее волосы растрепались после сна, и теперь прическа напоминает стог сена, который сильный ветер терзал всю ночь.

– Чего гремишь? Ты время видел? – потянулась и зевнула.

«Видел ли время? Естественно, полдень! Видел ли я время? Пол, мать его, день… Привыкла спать до обеда. Коза.» – подумал, а ртом произнес:

– Прости. Разговор важный. С издательством… – показал разбитый телефон жене.

– Опять отказ? – еще непроснувшиеся глаза прищурились на Вадима.

– Смени тон. И так тошно.

Прошел на кухню.

Лиза рывком затянула пояс халата и пошла следом. Встала напротив двери, загородив собой выход, и, намекая, что разговора не избежать, приняла позу «сахарницы», растопырив локти в стороны и уперев кулаки в бока.

Любит она это дело. Хлебом не корми, дай поорать. День на ругань, три на молчаливую ссору и избегание друг друга, час на примирение, десять, ну может пятнадцать минут на окончательное примирение, затем сон, а утром все по новой. Где та девушка-Лиза, которую звал замуж? Куда подевалась понимающая, нежная, ласковая, сексуально ненасытная девушка? По приоритетам скорее в обратном порядке правильно, на последнем месте понимающая. И где он, тот Вадим? Парень с горящими глазами, с рельефом и кубиками пресса, густой шевелюрой и острым умом; готовый свернуть горы, шею, косяк, свернуть налево при случае, да что угодно и как угодно готов свернуть. Для которого не существует непреступных крепостей.

Посмотрел на разбитый экран, грустное лицо в отражении посмотрело в ответ. Плохая примета глядеться в разбитое зеркало.

Отложил осколки, двумя руками поправил резинку от трусов, словно ныряльщик-морж перед заплывом в проруби, сел на стул и приготовился к очередной порции утренней нервотрепки. Выдохнул и слегка кивнул – мол, начинай.

Лицо жены приблизилось.

– Я написал отличный роман, – имитируя мужской голос и кривляясь начала Лиза. – С таким сюжетом буду нарасхват, – вытянула перед собой кулак и оттопырила средний палец. – Ну? Смотрю, прям расхватали тебя. А?

Писатель молчит. Рассматривает маникюр, на все еще направленном в свою сторону среднем пальце. Маникюр, надо сказать, отменный; Вадим молчит. Не слушает, думает о своем и молчит. Проще дать выговориться за час, чем спорить и пытаться что-нибудь доказать в течении двух, и не факт, что докажешь, скорее наоборот, закончится тем же, только продлится дольше. Поэтому, с видом максимально внимательного слушателя, спрятался в мире своих фантазий и молчит.

– Ты меня вообще слышишь?

Почувствовала, зараза, что теряет слушателя. Она всегда такое чует. Машет теперь руками перед лицом. Злится. И пусть себе машет. Главное не поддаться и не ответить. Нет-нет.