Огонь изнутри

И он объяснил, что разрушение барьера восприятия является кульминацией всего того, что делают видящие. С момента разрушения барьера человек и его судьба приобретают для воина совсем другое значение. Ввиду трансцендентального значения разрушение этого барьера, видящие используют акт его разрушения в качестве финального теста. Воин должен прыгнуть в пропасть с обрыва, находясь в состоянии нормального осознания. Если ему не удастся стереть мир повседневности и собрать другой мир до того, как он достигнет дна, он погибнет.

— Ты должен заставить этот мир исчезнуть, — продолжал дон Хуан, — но при этом отчасти остаться самим собой. Это и есть последний бастион осознания, на который рассчитывают новые видящие. Они знают, что, когда сгорят в осознании, то отчасти сохранят ощущение того, что они остаются самими собой.

Он улыбнулся и указал на улицу, которая была видна с того места, где мы стояли — ту самую улицу, где Хенаро показывал мне тайны настройки.

— Эта улица, как и любая другая, ведет в вечность, — сказал он. — Тебе нужно только идти по ней в абсолютном безмолвии. Время пришло. Теперь иди! Иди!

Он повернулся и зашагал прочь. Хенаро ждал его на углу. Он помахал мне рукой и жестом велел идти. Дон Хуан удалялся, не оглядываясь. Хенаро пошел рядом с ним. Я двинулся было за ними. Но я знал, что поступаю неправильно. И я пошел в обратную сторону по темной пустынной унылой улице. Я не поддался ни чувству поражения, ни чувству неполноценности[53]. Я шел, погрузившись в безмолвие. Точка сборки начала смещаться с бешеной скоростью. Я увидел троих союзников. Они словно широко улыбались своими линиями, протянувшимися поперек коконов. Я чувствовал, что был пустым, легкомысленным, незначительным[54]. И тогда сила, подобная ветру, сдула прочь этот мир.

ЭПИЛОГ

Спустя пару дней вся команда Нагуаля и все ученики собрались на плоской вершине горы, о которой говорил мне дон Хуан.

Дон Хуан сказал, что все со всеми уже попрощались, и что мы находимся в состоянии осознания, не допускающем никаких сантиментов. Для нас существует только действие; мы — воины в состоянии тотальной войны.

Все, кроме дона Хуана, Хенаро, Паблито, Нестора и меня отошли немного в сторону от вершины, чтобы дать возможность Паблито, Нестору и мне остаться одним и вернуться в состояние нормального осознания.

Но перед тем как мы сделали это, дон Хуан взял нас за руки и обошел вместе с нами плоскую вершину.

— Через минуту вам предстоит намереваться движения своих точек сборки, — сказал он. — И никто не поможет вам. Теперь вы одни. И вы должны помнить: намерение начинается с команды.

Древние видящие говорили: если уж воин собирается вести внутренний диалог, то это должен быть правильный диалог. Для древних видящих это означало, что диалог должен быть о магии и об усилении их саморефлексии (самоотражения). Для новых видящих это означает не диалог вообще, но отрешенное управление намерением посредством уравновешенных (трезвых) команд.

Дон Хуан несколько раз повторил, что управление намерением начинается с команды, данной самому себе. Затем команда повторяется до тех пор, пока не становится командой Орла. И в тот миг, когда воин достигает внутреннего безмолвия, его точка сборки сдвигается.

— Сам факт возможности осуществления такого маневра, — сказал дон Хуан, — имеет чрезвычайно большое значение как для древних видящих, так и для новых, но по диаметрально противоположным причинам. Знание этого позволяло древним видящим сдвигать свои точки сборки в невообразимые позиции сновидения в неизмеримом неизвестном. Для новых видящих знание этого факта означает отказ от того, чтобы стать пищей. Оно позволяет им ускользнуть от Орла, сдвинув точку сборки в позицию сновидения, называемую «абсолютной свободой».

— Древние видящие обнаружили возможность сдвинуть точку сборки на границу известного и удерживать ее там в состоянии сверхповышенного осознания. Из этой позиции они увидели, что можно медленно и неуклонно сдвигать точку сборки дальше — в другие позиции за границей известного. Потрясающее достижение, исполненное отваги, но лишенное уравновешенности, ибо они никогда не смогли, а может и не захотели, вернуть свои точки сборки обратно.

Искатель приключений, поставленный перед выбором — умереть здесь, в обычном мире или умереть в одном из других неизведанных миров — неизбежно предпочтет второе. Новые видящие осознали, что выбор их предшественников заключался только в изменении места смерти. И они поняли тщетность всего этого: тщетность борьбы за власть над своими ближними, тщетность собирания других миров, и, прежде всего, — тщетность самозначительности.