Огни в долине

О женитьбе инженера скоро узнал весь Зареченск, чему немало способствовал сам Виноградов. И тут неожиданно выяснилось, что молодоженам негде жить. Майский хотя и обещал помочь, но пока свободного жилья не было, а новый дом на четыре квартиры еще не был даже подведен под крышу. Затруднение решил Степан Дорофеевич. Посоветовался с Плетневым и объявил инженеру:

— У меня жить будете. Дом-то пустует. Нам, старым, много ли надо. В одной половине мы с Никитой, а другую забирай, Виктор Афанасьич, ежели подходит.

— Еще бы не подходила! — горячо отозвался Виноградов. — Дом у вас отличный. Хоромы. Таких по Зареченску немного.

— Знамо дело, — самодовольно подтвердил Ваганов, поглаживая редкую бороденку. — Строился-то я после фарту, не жалел капиталов. Семья тогда у меня была: жена Глаша, дети. Хотел пожить не хуже людей.

— А не стесним мы вас, Степан Дорофеич?

— Еще чего надумал. Вы мне заместо детей будете. Сын-то мой, Семен, единственный, что в живых остался, все на Троицком заводе. В Зареченск ехать не хочет, да ежели рассудить, чего ему здесь делать? Он заводскую работу знает, а тут — прииск. А мне, старику, скука. Вот с вами-то веселее заживу.

— Не знаю, как и благодарить вас.

— И не надо. Ты лучше женку свою спроси, согласна ли.

Свадьбу Ксюши и Виноградова отпраздновали под самый Новый год. Давно уже в Зареченске никто так широко не гулял. Инженер пригласил всех, кого знал хоть немного, даже братьев Ильиных. Угощения было вдоволь, музыки — тоже. Люба Звягинцева привела на свадьбу клубный музыкальный кружок.

С одной стороны стола, там, где сидели старики и люди пожилые, пели значительно, с чувством:

Когда б имел я златые горы
И реки, полные вина,
Все отдал бы за ласки, взоры,
Чтоб ты владела мной одна.

А на другом конце собралась молодежь и бойко, звонко выводила:

Мною девушек есть в коллективе,
Но ведь влюбишься только в одну,
Можно быть комсомольцем ретивым
И порою вздыхать на луну…

Майский сидел по правую руку жениха, смеялся и говорил:

— Все-таки что-то купеческое в тебе сидит, Виктор Афанасьевич. Размах вот этот, удаль ли безудержная.

— Это не купеческое, Александр Васильевич, это душа русская. Она простор любит. Ну, а если по-честному, то дед мой по отцу, и верно, купцом был. Красной рыбой торговал в Саратове. Магазин шикарный имел и еще два: в Петербурге и Москве. А потом разорился и умер нищим.

— А ваш отец, кто он?

— Отец? Он мог бы стать, вероятно, большим ученым, интересовался науками, главным образом химией, но что-то не поладил с дедом и ушел из дома. Учительствовал, дал мне приличное образование. Умер от сыпного тифа восемь лет назад.

Виноградов вздохнул.

— Давайте сегодня веселиться, Александр Васильич, а свою анкету я расскажу как-нибудь в другой раз…

— Горько! Горько! — вдруг дружно закричали обе половины стола. Ксюша опустила глаза. Сидевший рядом с ней Осип Иванович сказал:

— Странный есть рюсски обичай. На свадьбу всегда зовут этот таинственный Борька, а потом целуют. Разве без Борька нельзя целовайт свой невест?

— Можно, — весело пояснил Петровский, услышав слова доктора. — Изволите ли знать-с, уважаемый Осип Иванович, у нас, русских, есть такой обычай: на свадьбе кто-то из гостей пробует вино и говорит: горькое. Все с ним соглашаются и кричат: горько. Тогда жених и невеста должны поцеловаться. Вино после этого будто бы станет сладким. А раз пьют сладкое вино, значит, и жизнь молодых будет сладкая.

Кончив объяснение, Афанасий Иванович торопливо закричал, присоединяя свой дрожащий тенорок к общему хору гостей:

— Горько! Горько!

И румяный кругленький Оскар Миллер неожиданно тоже подхватил:

— Корька! Фино есть корька!

Под любопытными и ожидающими взглядами десятков пар глаз Ксюша и Виноградов встали, обнялись и поцеловались. Садясь, невеста случайно увидела Майского. Он смотрел на нее весело, ободряюще. Девушка глубоко вздохнула и наклонилась к тарелке.

А весной Виноградов снова уехал в тайгу. Его отряд был тот же: Плетнев, Ваганов, братья Ильины и Ксюша — теперь уже жена начальника разведочного отряда.

— Имей в виду, Витя, — сказала перед отъездом Ксюша, — в тайге я тебе не только жена, а и медсестра. И отношения у нас должны быть прежние.

— Хорошо, Ксю, я буду послушен, — Виктор Афанасьевич ласково прижался щекой к щеке жены. — Собственно, ничего не меняется. Ты и дома командуешь мной, будешь командовать и в тайге. Но все-таки не забывай: начальник-то отряда я.

Приехав на место прошлогодних работ, Виноградов не узнал Безымянной речки. На том месте, где был лагерь, стояли два небольших барака и несколько палаток. На берегу лежали части драги. Речку перегораживала невысокая плотина, и на воде покачивался почти собранный понтон. В разных местах вдоль реки дымили костры, отгоняя надоедливую мошкару — она рано вылетела нынче на свет божий.

— Н-да-а… — удивился начальник отряда. — Александр Васильевич не теряет времени.