Огни в долине

— Сам не знаю… Показалось мне, слышит старик все, что вокруг него говорится. И вот… дай, думаю, проверю догадку. Опыт такой устроил: прихожу вот сюда — дня три назад это было, — он, Сморчок-то, уборку делает. Подметает, пыль вытирает. Достаю десять рублей, кладу на стол и говорю так негромко: деньги кто-то обронил в коридоре, не ты ли, отец? А в тот день получка была. Вполне, значит, могло случиться, что кто-то потерял десятку. — Слепов опять замолчал, нервно потирая подбородок.

Директор перестал ходить, выжидательно смотрел на Ивана Ивановича.

— И, представь, повертывается Сморчок ко мне, торопливо так повертывается, и говорит: я потерял. Выронил и не заметил, а потом по всем карманам искал. А ты, стало быть, подобрал. Мои деньги. И тут спохватился, умолк. Смотрит на меня растерянно. Потом в глазах испуг. Понял, промашку допустил. И руку, уже протянутую к деньгам, как от огня отдернул. А я будто ничего не случилось, будто ничего не заметил, говорю спокойно: если твои, так возьми.

— Взял? — вырвалось у Майского.

— Взял. А куда деваться-то? Забормотал что-то непонятное и скорей за веник.

— Выходит, твой опыт стоил десять рублей. Дороговато, парторг. Ну, а что это тебе дало? Какие отсюда выводы?

— Да никаких, — Иван Иванович пожал плечами, словно и сам удивлялся, зачем выбросил десятку. — Вот только теперь я точно знаю, не тугоухий он.

— А хотя бы и не тугоухий, что из того?

— Для чего же ему притворяться? Мы, бывает, при нем такие разговоры заводим, которые не обязательно слушать посторонним.

— М-да. Экспериментик. А, может, и не зря выбросил деньги…

— Посмотрим. Вот еще что хотел сказать тебе: письмо сегодня получил от Феди. Он твердо решил: поступает в военное училище. Кажется, в артиллерийское.

— А Яков не пишет?

— Нет. Федя сообщает, что Яков собирается уехать куда-то в Сибирь.

— Неблагодарный. Я же просил его вернуться в Зареченск.

— Разве ты не понимаешь, тяжело ему здесь. Отец не признает, Люба от него отказалась.

В дверь постучали, и она тотчас открылась. Вошел милиционер Куликов и с ним высокий подтянутый человек в черном кожаном пальто.

— Прошу извинить за поздний визит, — заговорил приезжий, — но у меня мало времени. Послезавтра я должен вернуться в Златогорск. Глеб Тихонович Смородинский, следователь уголовного розыска, — представился он, снимая форменную фуражку и обнажая бритую, слегка сдавленную с боков голову. Его внимательные карие глаза сначала остановились на директоре, затем обратились на парторга.

Слепов и Майский назвали себя. Все сели, придвинув стулья ближе к столу.

— Вам известно, товарищи, — заговорил Смородинский, — мы продолжаем розыски исчезнувшего еще весной драгера Тарасенко. Это трудное дело. Кое-какие следы имелись, и мы терпеливо шли по ним. Теперь установлено точно: совершено редкое по дикости преступление…

Следователь сделал паузу, открыл портфель, достал пакет в плотной черной бумаге.

— Драгер Тарасенко убит, товарищи, убит зверски, на дороге, по которой ехал. Выстрелами из охотничьего ружья центрального боя шестнадцатого калибра, пулей Жакана. Это произошло примерно в пятидесяти километрах отсюда. Вместе с ним убиты его жена и двое детей.

В комнате повисла напряженная, тяжелая тишина. Слепов, бросив карандаш, которым бесцельно водил по бумаге, взялся за подбородок. Майский, обхватив обеими руками колено, пораженный, откинулся на спинку стула, всем видом говоря: не может такого быть. И только Куликов, очевидно, уже знал об убийстве, а потому сидел спокойно.

— Да, товарищи, преступление. Не случайное. Оно было продумано и подготовлено заранее. Это мы точно установили. Преступники знали, по какой дороге и когда поедет Тарасенко. Чтобы остановить его, они загородили дорогу спиленным поблизости деревом. А когда повозка остановилась, встретив препятствие, хладнокровно расстреляли всех, кто в ней находился…

— Простите, что перебил вас, — сказал Майский. — Вы так рассказываете, словно все сами видели.

— Видел, — подтвердил Смородинский, и его тонкие бледные губы чуть покривила улыбка. — Только позднее. Я был на месте преступления. Мы нашли там несколько гильз шестнадцатого калибра, пулю, расплющенную от попадания в камень. Остальное установила экспертиза. Преступников было двое. Потом… потом мы нашли и убитых. На той же повозке бандиты отвезли их в глухое место, завалили хворостом и подожгли. Вместе с повозкой. Разумеется, сгорело не все. Вот, посмотрите.

Смородинский наконец открыл пакет и вытащил из него несколько фотографий, веером разложив их на столе. Майский подошел к Слепову и содрогнулся, увидев снимки.

— Кто, кто это сделал? — глухо спросил он, чувствуя, как к горлу подступает колючий комок.

— Не грабители, — ответил следователь. — Вещи целы, вернее, были целы и, насколько удалось установить, почти все, что вез Тарасенко.

— А лошади? Куда они их дели?

— Лошадей угнали. Мотивы преступления следует искать не в целях грабежа. Они иные. И вот я приехал к вам за помощью. Надо установить истинную причину убийства. А тогда легче будет найти бандитов.