Огненный шар

– Не сомневайтесь, молодой человек. Валера, Валера! Так звали моего мужа, – она гневно сжала губы, когда глянула на его портрет в очередной раз. – Я еще подумала тогда, что еще один кобель, и еще один Валера. Простите…

– Понимаю, вы его не видели, но голос? Голос смогли бы узнать, если бы мы провели следственный эксперимент?!

– Ну вот, а я что говорила! – пожаловалась она с недовольной гримасой портрету покойного мужа. – Начинают сначала с разговора, потом – следственный эксперимент! Конечно, я узнаю голос. Его сложно не узнать, густой такой баритон, громкий. И… И кто вам сказал, что я его не видела?! После такого грохота я вскочила с постели! Я – к двери, глянула в глазок, он вышел. Но не сразу. После грохота снова вода лилась. Я еще подумала тогда, что Катя все же уломала этого Валеру. Она всегда была сучкой! Похотливой сучкой!

Взгляд, полный ненависти, скользнул сначала по портрету, потом обратился к стене, соединяющей их квартиры.

– Ваню отправила в больницу, а сама тут же мужика вызвала к себе! Шалава… Простите!

– Вы узнаете его, если…

– Если следственный эксперимент! – возмущенно воскликнула она, брызнув слюной. – Уж поняла, что не отвертеться! Узнаю!

– Вот взгляните, пожалуйста, – Вася разложил веером фотографии на диване сбоку от нее. – Может, кто-то покажется вам знакомым?

– Он! – гневно ткнула она пальцем в одну фотографию и следом перевела взгляд на своего мужа, запечатленного в портрете. – Такой же мордастый, как и мой!..

– Сан Саныч!!!

Климов влетел в кабинет, едва не сорвав дверь с петель. Востриков аж вздрогнул и назвал его чокнутым.

– Я знаю, кто убил Грищенко Катерину! – Климов издал победный клич, швырнул фотографии на свой стол и подбоченился. – Я знаю убийцу!

– Клюева? – предположил Востриков, перебирая какие-то бумаги на столе.

– С чего вы взяли?

– Так удрала эта дрянь! Удрала вместе со своим любовничком Грищенко! Мы к ней на квартиру сунулись, а там уже новые жильцы. Она им ее сдала на неопределенный срок. А она под подпиской! Будет мне теперь…

– Это не Клюева убила Катерину. Это Мельников! – Вася выхватил его фотографию из стопки, помотал ею в воздухе. – В ту ночь их спор слышала соседка. Отчетливо слышала разговор про какую-то левую фирму… Смекаете, Сан Саныч?!

Востриков вытаращил глаза.

Честно? Он ни разу, ни единой своей мыслью не мог заподозрить господина Мельникова – важного, вальяжного бизнесмена – в убийстве! В преступлении экономическом – другой вопрос. Любой бизнесмен по кромке закона ходит. Но чтобы такое ужасное убийство!

– И что соседка, – выдохнул он, когда Вася замолчал, – слышала, кроме разговоров о левой фирме?!

– Она слышала, как Катерина называла мужчину Валера! Они спорили о доле, деньгах, громко ругались. Потом был грохот, потом лилась вода в ванной.

– Мыл руки и обувь?

– Скорее всего! И потом вышел на лестничную клетку из квартиры, а соседка его в дверной глазок-то и засекла! Вот так вот!!! Так что Катерину убил Мельников! Убил из страха разоблачения перед господином Севастьяновым, Сиротин был прав! Мельников кинул своего благодетеля! Кинул и струсил. Потому и убил Катерину, которая, возможно, угрожала ему все рассказать. Ну и из алчности, из-за нежелания делиться, из бешенства еще. Мне кажется, он не очень-то владеет собой. Ну что, Сан Саныч? Пора вызывать господина Севастьянова?

И вот тут Востриков как-то очень странно глянул на Васю, хотя до этого просто млел от восторга на предмет профпригодности своего помощника.

– Что, Сан Саныч?

– А то! – Востриков уставил немигающий взгляд в стену за спиной Климова. – Я уже пытался его разыскать. И тот же результат, что и у адвоката Сиротина. Я пошел несколько дальше и нашел его пассию, дрейфующую сейчас где-то в Средиземноморье. И знаешь, что она мне сказала?

– Что?! – Вася медленно опустился на свой стул.

– Что Николя – так она называет Николая Егоровича Севастьянова – уже как много дней в России!

– Что?!

– Да. Он покинул ее внезапно, потому что получил какую-то информацию. Уехал из особняка на машине, сказала она. Обещал, как вернется из России, позвонить. И не звонит до сих пор. Она уже начала проявлять беспокойство. Это, Вася, дословно.

– Из России он ей звонил?

– Да.

– Когда?

– В день прилета. Из Внукова.

– Число?!

Азарт лишал его дыхания и порождал жажду, но он не стал тянуться к графину и пить. Он знал: самое важное Востриков приберег напоследок.

– За день до того, как была угнана машина Мельникова и был сожжен в ней человек. По информации таможенных служб, которую я получил только что, за минуту до твоего прихода, господин Севастьянов в обратном направлении границу не пересекал. Если, конечно же, не перешел ее, минуя таможню! Но это вряд ли. И вот что я думаю, Вася…

Востриков затих. И промолчал минут десять. Все тот же взгляд буравил стену за Васиной спиной.

– Поначалу-то я думал, что Севастьянов организовал этот акт устрашения для вероломного Мельникова. Все сходилось. Буквально все! И эта Илюхина еще со своими пожеланиями спутала все карты, блин! – выдохнул он после томительной паузы. – А оно вона как может быть…

– Что?! Что, Сан Саныч???