Огненный крест. Книга 2. Зов времени

А что, неплохая идея. Палец ныл и болел, руки замерзли и одеревенели. Покосившись на спину Брианны, Роджер тоже сунул палец в рот. Сперва возникло ощущение чужеродного предмета, твердого и толстого, с привкусом крови и холодной пыли; затем язык и небо сомкнулись вокруг раненого, образуя теплую и мягкую подушку.

Джемми боднул его в бедро – обычный сигнал «подними меня». Свободной рукой Роджер подхватил сына и уместил на колени. Джемми поерзал, устраиваясь поуютнее, и затих, зажав в кулачке хлеб и посасывая палец.

Роджер постепенно расслаблялся, упершись локтем в стол, обвив сына свободной рукой. Теплая спинка и тяжелое дыхание малыша убаюкивало наряду с домашней возней – Брианна раскладывала ужин по тарелкам. К его удивлению, палец перестал ныть, однако он по-прежнему держал его во рту, чтобы не нарушить странное ощущение комфорта.

Мышцы тоже постепенно расслаблялись, выходя из состояния напряженной готовности, в которой ему пришлось держаться часами.

В ушах еще звенели резкие команды. Работай предплечьем! Запястье! Не отставляй так руку, держи ближе к телу!

Существует только один вид боя – без всяких правил, объяснил ему Джейми, пока они ополаскивали потные лица в ручье. Все остальное – шутовство.

Голова упала на плечи, и Роджер вскинулся, резко возвращаясь в сумрачное тепло хижины. Тарелки на столе уже не было: Брианна тихо ругалась возле буфета, долбя запекшуюся глину рукояткой его кинжала.

Держи стойку! Назад, назад! Ну, давай, наступай! Нет, слишком далеко… Будь начеку!

И молниеносные жалящие удары пружинистого «лезвия» по рукам, плечам, бедрам, между ребер, глубоко в живот, так, что вышибало дух. Будь это сталь, он бы умер через минуту, порезанный на кровавые ленточки.

Не давай цеплять – сбрасывай! Отбивай, отбивай! Иди на меня, делай выпад! Держись ближе… Ближе, я сказал! Так, хорошо… Ха!

Локоть соскользнул, и голова снова упала. Роджер дернулся, едва удержав спящего ребенка, и заморгал, привыкая к тусклому свету пламени.

Брианна виновато вздрогнула, закрыла блокнот и поспешно сунула за тарелку на краю буфета.

– Все готово. Я сейчас… молоко принесу. – Зашуршав юбками, она исчезла в кладовой.

Роджер чуть подвинул Джемми, ухватил поудобнее и поднял маленькое плотное тельце, хотя руки ослабли, как вареные макаронины. Малыш крепко спал, не выпуская палец изо рта.

Его собственный палец был мокрым от слюны, и Роджер смутился. Господи, неужели она рисовала в этот момент? Наверняка: увидела, как он сосет палец, и умилилась. Уже не первый раз Брианна рисовала его в неподобающей позе. А может, она снова записывала свои сны?

Он бережно уложил Джемми в кроватку, отряхнул влажные хлебные крошки с покрывала и застыл в нерешительности, потирая ушибленные костяшки. Из кладовой доносился плеск молока. На цыпочках Роджер подошел к буфету и достал блокнот. Наброски, не сны.

Всего несколько торопливых линий, чтобы ухватить сюжет: мужчина, полумертвый от усталости, но держится; голову подпер рукой, шея склонилась в изнеможении; свободная рука крепко сжимает маленькое, беспомощное сокровище.

Она даже придумала название. Косым, острым почерком на листке значилось: «En garde».

Роджер закрыл блокнот и сунул его обратно за тарелку. Брианна стояла в дверях кладовой с кувшином молока.

– Иди поешь, – тихо сказала она. – Тебе нужно восстанавливать силы.

Глава 88 Роджер покупает палаш

Кросс-Крик

Ноябрь, 1771

Ему уже приходилось иметь дело с палашами восемнадцатого века – ни вес, ни длина его не удивили. Дужка на гарде слегка погнута, но это не мешает засунуть туда руку – тоже не в новинку. Однако разница между музейным артефактом, который следует бережно положить на место, и выбором острого металла, который ты собираешься вогнать в человеческое тело, весьма существенна.

– Малость помят, – сказал Джейми, критически осматривая оружие, – но лезвие неплохо сбалансировано. Подержи в руке, прочувствуй.

Чувствуя себя полным идиотом, Роджер просунул руку в гарду и встал в позу, припомнив фильмы Эррола Флинна. Кузница находилась на оживленной улице, и прохожие останавливались поглазеть и высказать свое мнение.

– И сколько Мур просит за эту жестянку? – пренебрежительно спросил кто-то. – Ей два шиллинга – красная цена!

– Отличный палаш, – возразил Мур, опираясь на дверь кузни и одаряя комментатора свирепым взглядом. – Мой дядя с ним служил в форте Стэнвик! Да этим палашом столько французов порубили, и всего-то махонькая щербинка!

– Махонькая щербинка! – воскликнул непрошеный критик. – Да он так изогнут, что ежели захочешь кого проткнуть, отрубишь ему ухо!

В толпе раздался дружный смех, заглушивший ответ кузнеца. Роджер опустил кончик палаша, затем медленно поднял. Как их вообще проверяют? Помахать туда-сюда? Воткнуть во что-нибудь? Чуть поодаль стояла тележка, нагруженная джутовыми мешками; судя по запаху, в них была сырая шерсть.

Он поискал глазами владельца, но не смог вычленить его в разрастающейся толпе. Громадная обозная лошадь сонно пряла ушами.