Огненный крест. Книга 2. Зов времени

– Давай остановимся, – сказала я и положила голову на крепкое плечо Джейми, от тепла которого мне стало спокойнее. – Я больше не могу, глаза слипаются, а торопить эту историю неправильно. Кроме того, – я зевнула так, что хрустнула челюсть и меня покачнуло, – Бри и Роджер, возможно, тоже захотят послушать.

Посмотрев на меня, Джейми широко зевнул, затем потряс головой и поморгал, будто удивленная сова, которую столкнули с ветки.

– Да, саксоночка, ты права. – Он закрыл книгу и аккуратно положил ее на столик у кровати.

Я даже не привела себя в порядок перед сном, а просто сняла одежду, почистила зубы и в рубашке забралась в кровать. Счастливо дремавший на подушке Адсо был явно недоволен тем, что мы присвоили себе его пространство, но после настойчивых требований Джейми сердито протопал к изножью кровати, где и повалился на мои ноги пушистым покрывалом.

Уже через пару минут Адсо забыл свою обиду, осторожно помял когтями простыни – и мои ноги – и убаюкивающе заурчал.

Его присутствие успокаивало меня почти так же, как тихий размеренный храп Джейми. Большую часть времени я чувствовала себя в безопасности здесь, в этом месте, которое стало моим домом, и радовалась тому, что я рядом с Джейми, несмотря ни на что. Но иногда я вдруг отчетливо осознавала масштабы пропасти, через которую прошла, ощущала головокружение при мысли о мире, в котором я родилась и который потеряла, и чувствовала себя очень одинокой. И напуганной.

Слова этого мужчины, его паника и отчаяние напомнили мне об ужасе и сомнениях, которые испытала я при прохождении через камни.

Я прижалась к моему спящему мужу, надежному и полному тепла, и слова Зуба Выдры будто проникли мне в голову – крик отчаяния звучал сквозь барьеры времени и языка.

К концу той страницы мелкие буквы латинских слов писали второпях, вместо некоторых были лишь точки, а окончания исчезли в безумных каракулях. В последних строках автор от безысходности забросил латынь и перешел на английский.

«Боже, боже…

Где же они?»

* * *

Только во второй половине следующего дня мы сумели собрать вместе Брианну, Роджера и Иэна и уединиться в кабинете Джейми, не привлекая к себе нежелательного внимания. Прошлой ночью из-за волны накрывшей меня усталости после внезапного появления Иэна все казалось логичным. Однако утром, пока я занималась делами по дому, поверить в то, что дневник и правда существовал, а не приснился мне, становилось все труднее.

Но вот он, маленький, в крепком черном переплете, лежит на письменном столе Джейми. Вместе с Иэном Джейми все утро провел в кабинете, не отрываясь от перевода, и когда я присоединилась к нему, то по торчащим в разные стороны волосам Джейми можно было понять, что дневник либо невероятно увлек его, либо ужасно расстроил – а может, и то и другое.

– Я объяснил им, что это такое, – сразу сказал Джейми, кивнув в сторону Роджера и Бри, которые с серьезным видом сидели рядом на табуретах. Джемми не захотел оставаться без мамы и теперь играл под столом с ниткой резных деревянных четок.

– Вы дочитали до конца? – спросила я, присаживаясь на свободный стул.

Джейми кивнул и глянул на младшего Иэна, который не находил себе места и поэтому стоял у окна. Его волосы были коротко острижены, но взлохмачены почти так же, как у Джейми.

– Да. Целиком читать вслух не буду, пожалуй, начну с отрывка, где он решил записать все с самого начала.

Джейми отметил страницу клочком дубленой кожи, который обычно использовал в качестве закладки. Он открыл дневник, нашел нужное место и начал читать:

– «Имя, которым меня нарекли при рождении, – Роберт Спрингер. Я отказываюсь от этого имени и всего, что с ним связано, так как это горький плод многовековых убийств и несправедливости, символ воровства, рабства и притеснения…»

Джейми оторвался от чтения.

– Теперь понимаете, почему я не хочу читать все подряд? Очень уж утомительно.

Он провел пальцем по странице и продолжил:

– «В год Господа нашего – то есть их господа, Иисуса Христа, во имя которого они грабят и насилуют, и…» Дальше в том же духе. Потом он доходит до сути и говорит, что это тысяча девятьсот шестьдесят восьмой год. Вы, я так понимаю, в курсе, о каких убийствах и грабежах идет речь? – обратился Джейми к Бри и Роджеру.

Бри подскочила, сжав руку Роджера.

– Мне знакомо это имя, – произнесла она так, будто запыхалась. – Роберт Спрингер. Я его знаю!

– Самого Роберта? – спросила я, чувствуя, как по телу пробежала дрожь – то ли от волнения, то ли от ужаса, то ли просто от любопытства.

Брианна покачала головой.

– Нет, его я не знаю, мне знакомо его имя, оно попадалось в газетах. А ты не… – обратилась она к Роджеру, тот хмуро покачал головой. – Ну да, в Британии, наверное, об этом не слышали, но в Бостоне это вызвало большую шумиху. Если я не ошибаюсь, Роберт Спрингер был одним из Монтокской пятерки.

Джейми сжал переносицу.

– Какой-какой пятерки?